— Тогда почему у тебя стоит? — мурлычу.
Отпустив мою руку, он на шаг отступает. Он кажется холодным и полностью контролирующим ситуацию, но я знаю, что происходящее не могло его не затронуть.
— Потому что нельзя отрицать: трахаться ты умеешь отменно. Может, это все, на что ты годна.
Я со всей силы, до красного отпечатка на коже бью его по лицу. А он, коснувшись своей правой щеки, улыбается.
— Правда ранит, да, Блэр?
Меня всю трясет.
— Иди к черту, Ронан.
Когда я начинаю уходить, он ловит меня за руку и снова притягивает к себе.
— Как, я даже не получу прощального поцелуя? — зло шипит он мне в ухо, и от его теплого дыхания меня пробирает трепет.
Мое сердце бьется так быстро, словно скоро взорвется. В такой близости от него воспоминания уступают место реальности. Его прикосновения вновь становятся настоящими, они прожигают меня насквозь и обращают в пепел. В ноздри, опьяняя меня, врывается его запах. Ронан здесь, совсем рядом — и в то же время как никогда далек от меня. На мгновение у меня возникает мысль — так вот на что похож ад.
— Что… — Я пытаюсь высвободиться из его хватки. — Отпусти меня, Ронан.
— Нет, Блэр. — Его руки сжимаются туже. — Ты вообще когда-нибудь любила меня? Или я был для тебя очередной игрушкой?
— Какая разница? Между нами все кончено. Я с Лоренсом.
— Вранье, снова вранье. Ничего нового не можешь придумать?
Я дергаюсь сильнее.
— Убирайся.
Он отвечает мне нахальной улыбкой.
— С радостью. Но сперва сделаю это.
Он запускает пальцы мне в волосы. Обхватив мой затылок, тянет к себе, пока наши рты не сливаются воедино, и мое тело, пронизанное ощущением, что я вновь обрела нечто утраченное, моментально начинает реагировать на него, на его прикосновения, на агрессивные движения языка.
И все же наш поцелуй полон не только желания, но и ненависти.
Он горит огнем у меня на губах, расплавляет меня, сжигает дотла.
Он словно восхитительная война.
И словно возвращение домой после долгой разлуки.
Ошеломленная, околдованная им, я таю в его объятьях и позволяю эмоциям одержать победу над логикой. Наши языки сплетаются в страстном сражении, которое требует полной капитуляции от нас обоих, и на мгновение я сдаюсь, опьяненная его вкусом, его запахом, им самим. Я толкаюсь к нему с такой силой, словно хочу сплавить наши тела воедино, пока сквозь меня — или сквозь него? — проносится дрожь. И, боже, как это хорошо. Но вскоре на меня обрушивается реальность, и я осознаю, что наделала. Чему я разрешила случиться. Я упираюсь ладонями ему в грудь и отталкиваю его, резко оборвав поцелуй.
