- Я еще не решил, чем заняться, - ответил я. - Может быть, вернусь к нефтеочистительным заводам. Вдруг подвернется подходящий материалец.
- А Командор?
- Сейчас, когда дети уехали, это не страшно.
- И все-таки будь поосторожнее! - она чмокнула меня в щеку и побежала к автобусу.
Я почувствовал себя бесконечно одиноким, несмотря на окружавшую толпу, на сотни пассажиров, которые выходили из вагонов и направлялись в город. Разлука с Кларой давно уже не вызывала во мне тоски. Стайфли позаботился о том, чтобы задушить не только легкие, но и чувства и страсти человеческих существ, населявших Америго-сити... Каждый вечер, отупев от работы, обессиленные смогом, мы возвращались домой, молча набивали животы синтетической пищей, принимали обычную дозу "синтетического" телевидения и синтетического снотворного и мгновенно погружались в бездны кошмарных сновидений, не помышляя ни о какой любви. Лишь изредка, когда природа и молодость брали верх, мы чуть шире приоткрывали кран кислородопровода и предавались лихорадочным безумствам, после которых с трудом приходили в себя... Но это случалось так редко! И обходилось так дорого!
А сейчас мною завладевал один из тех приступов ипохондрии, которые неизменно терзали меня после каждого посещения кислородной будки - чисто психофизическая реакция. Я начинал люто ненавидеть Америго-сити с его смогом, небоскребами и нефтеочистительными заводами, с его танкерами и машинами, предприятиями по производству синтетической пищи, синтетической одежды, синтетических запахов, синтетических радостей и чуть ли не синтетических людей... Я ненавидел все и вся! Одолевало желание вернуться домой, до конца отвернуть кислородный кран и дышать, дышать, пока легкие не раздуются, как воздушные шары...
Какой смысл продолжать эту идиотскую жизнь, когда вкалываешь по десять часов в день, долгие часы тратишь на дорогу, а потом герметически запираешься за дверями квартиры и даже во сне пытаешься дышать поэкономнее?.. А где-то там, в горах, еще существуют чистый воздух, зеленая трава, где-то, не знаю точно где, струятся прозрачные ручьи, а в них плещутся красные рыбки и сверкают белые речные камешки... Но туда имеют доступ только апперы - высший класс общества. Отдых на Снежной горе, куда мы ненадолго отправили наших мальчиков, стоит уйму денег, и люди моего круга могут позволить себе эту роскошь лишь раз во много лет, несмотря на все усилия Борцов за чистоту планеты, которые с наивным, поистине донкихотским энтузиазмом пытаются спасти то, что спасти невозможно.
