-- Совсем один? -- воскликнула Сафир. -- Даже для тебя это безумие чистой воды!
-- Ты меня недооцениваешь.
Острон вдруг обнаружил, что у него подрагивают руки. Ну конечно... он знал, он не мог не понимать, что он должен сказать сейчас.
И что-то предательски опускалось в груди, стоило только представить возможные ужасы...
-- Мы позаботимся о Сафир, -- сказал дядя Мансур, вытаскивая из кармана трубку. -- Мой племянник бестолков, но не совсем бесполезен. Не переживай, Адель, и да пребудет с тобой Мубаррад.
-- Во имя шести, это сумасшествие! Адель, не ходи один! Острон, ты скажешь что-нибудь или так и будешь сидеть, как идиот?
Все его существо в те моменты хотело забиться в норку и ни о чем не думать; ничего ему не хотелось так сильно, как того, чтоб все было по-прежнему. Но по-прежнему уже никогда не будет... казалось бы, чего проще -- пусть этот сумасшедший отправляется в путь, он действительно имеет опыт, он уже бывал на стене Эль Хайрана и выжил. Скорее всего, выживет и сейчас, он, Острон, будет ему только обузой, он бестолков, как правильно сказал дядя, он боится убивать и быть убитым, он в первой же драке свалится с тяжелыми ранами и будет мешаться своему более умелому спутнику.
Он поднял голову и сказал:
-- Я пойду с тобой, Адель.
-- Ни в коем случае, -- помешкав, ответил тот. -- Это небезопасно. Особенно теперь. В мирные времена двое из моих спутников были серьезно ранены, еще не успев добраться до Эль Хайрана, а теперь и подавно путь очень рискованный.
-- Я, может, и бестолковый, -- подобрался Острон, -- но ятаган в руках держать умею. Вдвоем больше шансов добраться. В конце концов, кто-то действительно должен выяснить, что там происходит.
Теплая рука легла на его перебинтованное плечо.
-- В таком случае мы идем все вместе, -- сказала Сафир.
На мгновение в юрте воцарилась тишина, потом Острон и Адель заорали, перебивая друг друга:
-- Ни за что!
-- Даже не думай!
Дядя Мансур негромко рассмеялся в бороду. Они еще какое-то время наперебой объясняли Сафир, почему слабая беззащитная девушка должна остаться с племенем, пока окончательно не выдохлись и не поняли, что повторяют одно и то же.
Девушка терпеливо подождала, пока они выскажутся. Когда же они наконец замолкли, она подняла на них глаза. В ее глазах, с обречением понял Острон, было упрямство.
-- По-вашему, -- тихо сказала она, -- что я буду делать, если вы оба погибнете?
-- Это же не повод идти за нами, -- растерялся Острон.
