– К-к-корво.
– Не бойся, Корво. Я не причиню вреда. Как тебе удалось проникнуть в мою тайную обитель?
Паренек выпятил грудь, набрал воздуха в легкие:
– Я и не боюсь, чего здесь страшного? Мы в прятки играли, вот я и спрятался.
Демон сказал с притворным восхищением:
– Какой хитрый! Это место очень трудно отыскать.
Воцарилось молчание. Корво пристально смотрел на кучу, осторожно спросил:
– А ты кто, гном? И почему здесь сидишь?
Огневик, не выказывая ликования, грустно молвил:
– Я заколдованный эльф. Злобный маг превратил меня в страшное существо и заточил в этой скале. Уже несколько тысяч лет я не видел солнца, не слышал пения птиц и не ощущал дуновения южного ветра.
Мальчик зачарованно слушал. Моргот продолжил:
– Только человеческий ребенок может разрушить заклятие и освободить меня. Только где найдешь сейчас людей? Они слабы и жизнь их коротка, наверное, давно вымерли.
Корво оживился:
– Мы живые. И нас много. Я, Сивац, Аглык, Имирей. Еще и родители. И еще много в селении – десятка три, а может и четыре. Девчонки тоже есть.
– Неужто? А я почему-то принял тебя за домовенка. Старенького, лет под восемьсот-девятьсот.
Рот парнишки растянулся от уха до уха:
– Не-е-е. Мне шесть, – глаза Корво загорелись. – А я же ребенок! И человек! Я тебя освобожу.
Демон вспыхнул от радости, мелкие камешки разлетелись. Тут же, приглушив огоньки, протянул:
– Как? Я не знаю отпирающего заклинания, а ты мал для опытного мага.
– Надо очистить тебя от камней. Я сильный, дерево пальцами мну. С оковами что-нибудь придумаю.
Больше часа малец оттаскивал камни, рыл неподатливую породу. Наконец, перед ним предстал скрученный оковами Моргот. Блестящие, черные полосы, на ощупь похожие на металл, окутывали тело демона, опутывали руки и ноги, затягивали в три круга шею, врезались в грубую красноватую шкуру.
Корво с усилием потянул за одну. Полоска слегка оттянулась, затем еще сильнее врезалась в тело монстра. Тот сдержанно рыкнул, хотел было пальнуть огнём, но стерпел жгучую боль, опасаясь упустить мальца. Парнишка дергал одну за другой, но результат был одинаковым – полоски чуть отходили, после чего затягивались туже.
Мальчик уперся ручонками в колени, дышал глубоко, с раскрасневшегося лица срывались крупные соленые капли. От обиды на глаза наворачивались слезы, Корво сжал кулачками упрямые путы, дёрнул, дёрнул ещё, надрывно крикнул:
– Да разрывайтесь вы!
Внезапно сухо затрещало, полосы посветлели, на ощупь став как перетертый лён.
