Авенир коснулся кончиками пальцев лба. От твердой поверхности к коже понеслись крохотные молнии, подушечки защипало. С грустью посмотрел на старца, голос дрожал, от воспоминаний к горлу подступил ком:
– Но и Марх выжил. А ведь… были и другие. Они же погибли?
Наставник улыбнулся, отечески обнял парня:
– Хоть себя не винишь, хорошо. Марх выжил, ведь и он носитель камня.
– Как?
– Его камень – рубин в навершье черного ятагана.
Калит покачал головой, плечи приподнялись:
– Как они станут одним целым, ума не приложу. Не всё можно объяснить умными книгами. Да и в жизни все по-разному.
Монах пожевал губу:
– Вот, я, к примеру, люблю картофельную похлебку с рыбками-вьюнами. В книгах написано, что с листом лавровым вкуснее. А не могу этот лист есть, по мне гадость хуже редьки.
Чаровник повеселел, в глазах промелькнула надежда:
– Авве, лазурит и книга на месте. А посох случаем не находили, с камешком, белым таким, невзрачным.
– Из неведомого металла жезл, с гравировкой крученой, серенький? И камень аки яйцо формой, только величиной с кулак?
Авенир радостно кивнул. Калит зевнул:
– Не, не видал.
Увидев появившуюся на лице тень, указал на дверь:
– Там вон, пара послушников службу несут, они видали – схоронили в подземелье. И статуя каменная там же. Только не пойму – чего это вы с куском мрамора по миру скитались.
Волхв посерел, дыхание сперло, руки задрожали:
– Это… Корво. Я обратил его в камень, чтобы демона сдержать. Надо его расколдовать.
Теперь озадачился старец:
– Э-э-э, дружок. С демонами биться – не склады вить и не плоть штопать. Тут без братии не справиться.
На поляне перед монастырем царило оживление. Посередке, на сложенном из камней постаменте лежал обращенный в камень воин. Безучастные глаза устремлены в никуда, лицо непроницаемо, не выражает никаких эмоций. Монахи раскладывали на земле ленты, зажигали свечи, в медных плошках с каменным дном тлели прессованные таблетки фимиама.
Когда все было готово, монахи отошли к краям поляны, образовав круг. Опытные стояли ближе, за ними читали заученные молитвы, послушники. Внутри находились Авенир и Калит. Старец держал в руке кисть, волхву вручил жезл:
– Когда подам знак, снимай заклятие.
Акудник кивнул.
Монах медленно поднял руку. Кисть засветилась, за ней тонкой лентой оставался в воздухе белесый след. Изрядно заполнив воздух этим полупрозрачным молоком, Калит махнул Авениру. Тот, с трудом вспоминая слова, направил жезл в сторону статуи, выкрикнул заклинание. Камень в навершье помутнел, внутри тень смешивалась со светом. Чаровник повторил слова. Старшие монахи начали петь псалмы, медленно задвигались в ритуальном танце. Юноша на секунду смутился. Затем, откинув смущение, надрывая глотку, проорал заклинание. Из жезла метнулась молния, бешено заметалась среди монахов, норовя задеть, не в силах пробить защитный барьер. Не найдя жертвы, возвратилась в середину поляны и ударила в статую. Раздался треск, запахло гарью, заволокло едким дымом. Когда черные клубы рассеялись, раздался удивленный вздох – на месте постамента находилась спекшаяся куча изломанного камня.
