— Я запомню и этот день и всех вас. Я знаю вас всех и придет тот день, когда я спрошу вас за вашу трусость. И тебя граф Валенсо, и тебя виконт де Шарон и тебе не стоит прятать трусливый взгляд барон Ронье. В гробовой тишине я перечислил поименно всех, кто был со мной, не забыв никого. Даже тех двух, что сдались после второго наказания и поучаствовав лишь в первом моем избиении, ушли восвояси опозоренные и без чести.
Императорский дворец
— Слушай Римми, — не наследный принц поймал младшего за руку, — хочешь получить тот арбалет, что ты выпрашиваешь у меня вот уже пять лет?
Глаза у мальца загорелись похлеще факелов.
— Кого нужно отравить или предать? — попытался пошутить он.
— На самом деле мне всего лишь мне нужен тот, твой буян, я хочу его себе.
Брат сразу нахмурился и сжал губы, отрицательно помахав головой, хотя было видно, что толедский арбалет ему хочется больше всего в жизни.
— Жаль, нет так нет, — второй принц пожал плечами, — а то я хотел к нему в придачу и кинжал подарить, с накопителем. Был у меня один такой, с красным камнем.
Это был удар ниже пояса. Кинжал, стоимость которого зашкаливала за цену небольшого баронства, был мечтой всех без исключения воинов-магов. Иметь оружие, которое могло в нужный момент провести магию, было настолько престижно, что единственное, что останавливало от его покупки, так это его стоимость. В продаже были несколько таких вещей, но копили на них даже не годами.
— Но это же твой кинжал, ты столько хотел его получить, — невнятно пробормотал младший, у которого от одной только мысли, что он станет обладателем такой вещи, мысли уносили в далекие дали.
Принц прижал руки к сердцу и пафосно произнес.
— Что делать, я так его хотел отдать брату, но тот слишком горд, чтобы смирить свои амбиции.
Видя, что малец колеблется между гордостью и жадностью, брат добил его.
— Мне тут фрейлина нашептала один секрет баронессы Ирской, что узнав его, можно рассчитывать на её расположение.
Удар был безупречный. Мало кто знал, что младший сын императора тайком и украдкой следит за юной баронессой, старше себя на пять лет. К сожалению она всегда сухо отвечала на его попытки сблизиться, считая его пока слишком молодым, чтобы можно было как-то влиять на императорскую семью. Конечно, когда ему исполнится лет двадцать, то она сама раздвинула бы перед ним ноги, но вот пока у его молодости были свои недостатки.
— Хорошо, — буркнул он, — пусть будет по-твоему. Надеюсь, ты знаешь, за что отдаешь такие богатства.
