— Почему утром идем, почему не сейчас?
— Темно же. Фонарей в слободе нет, местности мы не знаем. Чего горячку пороть? Мужики оголтелые, могут и сдачи отсыпать. А утром проще, все видно.
Лыков подумал и согласился. Спросил только насчет мужиков — сколько их? Есть ли при главаре охрана? Оказалось, что это трактирщик выяснять побоялся.
— На всякий случай я беру девять человек, все с оружием. Вы, Алексей Николаевич, будете десятый. Полицмейстер про вас давеча чудеса рассказывал: что вы уголовных без счету переловили. И что в опасных случаях всегда вас стараются вызвать, даже в Москву и Варшаву. Так это?
— Ну…
— Понятно. Тогда со мной нас одиннадцать. Должны справиться.
Лыков посмотрел на часы — половина первого. Спать не хотелось, он немного нервничал.
— А то идите к себе в номера, мы за вами заедем, — предложил Асланов.
— Когда вас ждать?
— В половине третьего надо уже быть на том берегу. Доехать до перевоза, потом плыть… Минут сорок у вас есть, чтобы поспать.
— А, какой смысл, — махнул рукой надворный советник. — Останусь здесь, двинемся все вместе.
— Тогда я распоряжусь насчет чаю?
— Спасибо, Спиридон Федорович, было бы кстати.
Полицейский катер шел на малых оборотах. Темнота уже рассеялась, но вместо нее появился туман. На реке было холодно и неуютно. Городовые столпились на носу и по бортам. Начальство — Асланов с Лыковым — кое-как втиснулось в рубку. Посудина не была приспособлена для такого количества пассажиров.
Надворному советнику скоро стало невыносимо душно, и он выбрался наружу. Околоточный из вежливости пошел следом. Они ухватились за тонкий леер, и киевлянин начал рассказывать гостю вполголоса:
— Вон, видите, справа? Цепной мост показался. Слева Труханов остров. Видно помещение яхт-клуба, дальше ресторан «Эльдорадо». Строение все хлипкое. Остров заливает по весне, ничего капитального строить нельзя.
— Такой большой остров и пустой?
— Он занят под городские сенокосы. И заливы, заливы внутри. Труханов — он как яблоко, изгрызенное червяком.
Катер свернул в широкую протоку. Слева виднелись деревянные корпуса, а за ними домики с соломенными крышами.
— Это пароходные мастерские, — пояснил околоточный. — И дома ихних рабочих, выстроенные вопреки запрету городской Думы. Но тут все принадлежит Марголину, а он на Думу плевать хотел.
Судно шло теперь между двумя тесно стоящими островами. По левому борту открылась длинная и узкая кишка.
— Вот самый большой залив, называется Старик. Дальше остров кончается, будут Черторой и Русановский рукав. Нам аккурат между ними.
