Наконец принесли записку от полицмейстера. Столичного сыщика приглашали в частный коммерческий банк в половине третьего пополудни.
Банк располагался в собственном очень приличном доме по Левашовской улице. Служитель с медалями провел сыщика наверх, в кабинет директора. Там поджидали два господина.
— Михаил Федорович Меринг, — представился первый, стройный, с офицерскими усами и ранней сединой на висках.
— Георгий Павлович Шлейфер, — назвался второй, в очках в золотой оправе, делавших его похожим на ученого.
Трое мужчин уселись за стол. Хозяева изучали гостя, а тот — хозяев. Первым заговорил Меринг:
— Скажите, поручение вы получили от самого Сергея Юльевича?
— Ну что вы, для этого я слишком малозначительная фигура. Даже не от Сипягина. Поручение с его слов мне передал директор Департамента полиции Зволянский.
— Но телеграмма губернатору подписана министром… — как бы про себя добавил Шлейфер.
— Давайте сразу к делу, господа, — предложил сыщик. — Вы зря гадаете, кто меня послал и каков уровень моих полномочий. Я — чиновник особых поручений. Приехал как раз с таким вот поручением. Витте обеспокоен и хочет разобраться. Помогите мне успокоить его, и дело сделано.
— Чем же он обеспокоен? — вскинулся Меринг. — Мне тесть ничего такого не говорил.
— А Сипягину сказал.
— И появились вы?
— Да. И не надо кривиться, я сюда не рвался, и мне не больше вашего нравится причина поездки.
Киевляне помолчали.
— Но, поскольку поручение дано, я обязан его выполнить. Вы оба заинтересованы в том, чтобы правда была установлена. Если вам, конечно, нечего скрывать.
— Нам совершенно нечего скрывать, Алексей Николаевич, — сказал архитектор. — Вы позволите называть вас так?
— Конечно, Георгий Павлович. Я тут гость и ничего не смыслю ни в банковском деле, ни в строительстве, ни в киевских порядках. И пришел к вам за разъяснениями, которые и лягут в основу моего доклада начальству.
— Хорошо. Оставим пока в стороне вопрос, почему Витте ничего не сказал зятю, но нанял сыщика…
— Не нанял, а прислал, — парировал Лыков.
— Прислал, — согласился Шлейфер. — Нам-то не легче. Мы вроде как должны оправдываться. А за что? Трудимся не покладая рук, украшаем город. Что вдруг стало не так?
— Очень просто. До Петербурга дошло письмо некоего Афонасопуло. Он обвиняет вас двоих в махинациях. Никто из столицы сюда бы не приехал, если бы один из вас не приходился родственником самому влиятельному человеку в России. После государя, разумеется. Это понятно?
