Бывший больной, толстый пивовар, который обратился к помощи медицины, объевшись на свадьбе дочери, был очень рад, что такой знатный господин вздумал посетить его. Он провел гостя в лучшую комнату, униженно просил его садиться и принес ему на пробу понемногу всех сортов своего пива.
Батюшка уселся у окна так, чтобы видно было улицу, и налил себе стакан портера, чтобы иметь право оставаться, пока не выпьет его. Пивовар, чтобы удовлетворить любопытство почтенного посетителя, принялся рассказывать все подробности своей болезни, которая произошла совсем не оттого, что он объелся, а оттого, что выпил на радостях крошечную рюмочку вина – питья самого вредного. Потому, пользуясь случаем, он осведомился у сэра Эдварда, не угодно ли тому будет купить пива, и тот велел прислать ему в замок два бочонка.
Этот торг немножко их сблизил, и пивовар решился спросить, отчего это его превосходительство изволит всё смотреть на улицу.
– Я смотрю на этот дом с зелеными ставнями, что прямо против вашего.
– А, это дом Анны-Мэри.
– Очень мил.
Пивовару послышалось, что он сказал: «очень мила», и он отвечал:
– Да, да, девушка пресмазливенькая, да и такая добрая – прямо ангел. Да вот хоть бы и теперь изволите видеть, какая погода, зги божьей не видать, а она отправилась за пять миль отсюда ухаживать за одной бедняжкой, у которой было шестеро детей, да теперь еще двух родила. Она хотела было пуститься пешком – говорит, что если можно сделать добро, то ее ничто на свете не остановит, – да я ей сказал: «Возьмите мою тележку, мисс Анна, пожалуйста, возьмите». Она было и туда, и сюда, робеет взять-то, да я опять: «Возьмите, дескать, матушка, ну, сделайте милость, возьмите». Она и взяла.
– Послушайте, – сказал сэр Эдвард, – пришлите мне уж лучше не два, а четыре бочонка пива.
– Да уж не прикажете ли еще бочонка два, ваше превосходительство? Пивцо, право, доброе.
– Нет, мне больше не нужно, – сказал улыбаясь сэр Эдвард. – Но я хвалил не мисс Анну, а ее дом.
– Ага, так вы соизволили сказать «мил», а не «мила»! Да, домик недурен, да ведь у нее больше ничего и нет, кроме этого домика и небольшого доходца, и из того она половину отдает нищим; так что ей, бедняжке, не на что пива купить, все пьет чистую водицу.
– Француженки обычно пьют воду, – сказал батюшка, – а ее воспитывала француженка, мисс Вильвиель.
– Не смею спорить с вашим превосходительством, но мне, право, не верится, чтобы человек по доброй воле стал пить воду вместо пива. Знаю, что французы пьют воду и едят кузнечиков, да ведь мисс Анна – коренная англичанка, дочь барона Лемтона. Славный человек был покойный! Отец мой знавал его во время претендента. Барон, говорят, знатно дрался при Престонпенсе, за это его имение отобрали в пользу короля, а он, бедняга, принужден был уехать во Францию. Нет, ваше превосходительство, верьте или нет, а мисс Анна не по доброй воле пьет воду. А как подумаешь, что она, голубушка, могла бы всю жизнь себе потягивать пивцо, да еще какое!
