- Мама, я бы попросил...
- Мой сын - слабак, - продолжила маман. - Мало того, что неудачник, так еще и жалостливый слюнтяй!
После такого мне стало как-то не по себе, и дело даже не в том, что лорд Эйн побледнел, явно желая высказаться, но при этом был заметно более бережным, в отношении собеседницы, не желая срываться на оскорбления, чем эта мегера и пользовалась. То есть это когда сильный слабого не обижает, слабый в курсе, наглеет от осознания своей безнаказанности, и внаглую швыряется в сильного оскорблениями. Эта и швырялась. А у моего снегоуродика между прочим тонкая душевная организация, и вообще он мой. А я не люблю когда мое обижают.
Рывком поднялась, на глазах у изумленного снежика взяла это висящее зеркало, развернула к себе и ядовито произнесла:
- Здравствуйте, мамань. Разговор есть.
Жуткое лицо напротив продемонстрировало крайнюю степень изумления. После чего повысив голос, это красноглазое уроденькое возопило:
- Вальд. Кто это?!
О, так его зовут Вальд? Вальд и Виэль - да мы пара!
О чем я и сообщила слегка ошарашенному развитием события снеготормозику:
- Я согласна.
Сверкнув красными глазенками, лорд Эйн холодно поинтересовался:
- На что?
Одним словом - снеготормозик.
Кокетливо поправив локоны, взмахнула ресничками, потупилась и сообщила:
- На период ухаживаний. С тебя конфеты, цветы, подарки, комплименты и признания в любви.
Кто-то в зеркале потрясенно приоткрыл рот. Эйн же ко мне уже слегка попривык, и вообще продемонстрировал присутствие адекватности, вопросив:
- А с тебя?
Томно вздохнув, ответила:
- С меня величественное принятие твоих даров и признаний, и долгие размышления при луне на тему "Зачем мне такой страшненький и тощенький нужен".
Эйн, проявив выдержку, которой обучился за эту долгую ночь, протянул руку, отобрал у меня миску с похлебкой, после чего отобрал и хлеб, вырвав его из моей ладони и принялся есть. Молча.
- Вааальд! - отмерла после моей реплики его мамань.
- Виэль, - представилась я, потому что я вежливая и воспитанная, и не начинаю разборок с незнакомыми людьми.
А снегордик ел. Торопливо и стремительно, делая вид что родительницу знать не знает и ведать не ведает.
Мамань же снеголордовская выдала резкое и злое:
- Не с тобой разговариваю!
- А зря, - улыбнулась я, - со мной лучше разговаривать. Молчаливая я хуже раз в сто, чем говорящая.
И с этими словами я встала. Сходила к печи, открыла заслонку, достала веточку обугленную на конце, чуток намочила ее, вернулась к зеркалу. Села и представив себя великим творцом художественной росписи, высунув кончик языка от усердия, провела линию от окончания носа маман до собственно щеки. Получился потрясающий насыщенный и замечательный черный ус!
