– Хорошо, – глубоко вздохнув, неуверенно ответил он. – Но мне нужны мои таблетки!
– Они здесь! – воодушевлённо ответил Эд и достал из нагрудного кармана небольшой прозрачный пакет с круглыми штуками.
– Это не тот, – присмотревшись, произнёс Лёня.
– Верно, – ответил Эд.
– Это мой! Да-да!! – широко открыв глаза, произнёс Эд.
– Я ведь знал Вашего отца, разве Вы не помните? – и передал пакет Лёне.
Лёня открыл пластиковый пакет, и ещё раз убедился, что в нём находились круглые, очень похожие на его блокераторы элементы.
– Не нужно ни в чём сомневаться, – вновь начал Эд. – Вы ведь не думаете, что всё это представление всего лишь театр?
– Нет, – ответил Лёня. – Я так не думаю. Я думаю о другом: сколько нужно Джэфу принимать это?
Лёня чуть приподнял пакет:
– Чтобы я хотя бы на тридцать процентов был уверен в его безопасности.
– У Вас ведь большой опыт, – произнёс Эд.
– А риск?
Эд чуть помолчал.
Никто ведь толком не знает, что там за зоной отчуждения. Он скривил губы и спокойно смотрел на Лёню. Лёня молчал, как в пустоту смотрел на ремень Эда, будто находясь не здесь. Голова была чиста, как никогда. Но отвечать он ничего не хотел. Эд поднялся и отправился к выходу.
– Если всё-таки решите выбраться отсюда, просто скажите об этом, – произнёс он и вышел из комнаты.
Утро. Лёня открыл глаза и просто лежал на яйцевидной пластиковой кровати, глядя в потолок. «Когда же пройдёт это чувство дискомфорта?» – думал он. Уже неделю они с Джефом живут в отдельном модуле на базе у Эда. Его чип бездействует. Ну, по крайней мере, ему так кажется. И всё же утренняя эйфория глубоко въелась в его психику. Некое раздвоение личности присутствовало. Теперь какой-то его части даже не хватало ощущения утреннего счастья. Сортировка мыслей ни к чему, но как же к этому привыкнуть? Свобода, казавшаяся когда-то райским яблоком, теперь всё ярче выявляла всю трагедию сотворённого системой с людьми на примере Лёни и Джефа.
Джеф принимает блокираторы, воздействие на сознание всё меньше. В планах отключение и его чипа, но всё чаще у него случаются эмоциональные срывы. Если говорить проще, то Лёне уже надоело его нытьё и причитания. Да и у него самого было два приступа. Голова раскалывалась от боли, руки тряслись, хотелось покончить со всем раз и навсегда. Но самое страшное, что бороться с этим приходилось в одиночку и без каких-либо лекарств, так как семьдесят лет фармацевтика в союзе с генетикой работала в совершенно противоположном направлении.
