Это решение он принял после короткой беседы с Бахтиным и Соколовым. Икар нечаянно подслушал эту беседу: он разыскивал в картографическом отсеке карту центральных звезд Млечного пути, а Ожегов думал, что мальчик вышел.
— Всего предусмотреть нельзя, — твердо сказал Андрей Дмитриевич, вглядываясь в лица товарищей. — Прорыв может окончиться гибелью «Малахита». Если это случится, мальчику лучше находиться в забытьи. Все равно во время штурма нам он ничем помочь не сможет.
Бахтин и Соколов согласились.
Когда они ушли, Икар вышел из своего укрытия. Он ничего не сказал отцу: приказ командира на звездолете — закон. Мальчик просто крепко обнял его и быстро ушел к себе.
Больше половины земных суток для него не существовало ничего: ни корабля, ни «зоны неприступности», ни опасности, ни отца, ни друзей. И теперь, бесконечно радуясь пробуждению, Икар в первую очередь посмотрел на приборы, дублировавшие показания центрального пульта управления кораблем. Они занимали в маленькой каюте мальчика целую стену и быстрее всех могли рассказать ему о том, что произошло с кораблем и экипажем за это время.
Но… приборы ни о чем не говорили, ничего не показывали.
Икар кулаками протер глаза.
«Наверно, доза снотворного была очень большой, — недоуменно подумал он. — Неужели я еще сплю? Да нет же, нет! Вот кресло… Вот микрокниги… Вот приборы… Но что с ними?»
Мальчик закрыл глаза, подошел к стене и резко провел по ней рукой. И… вскрикнул.
Нет, то, что он увидел мгновение тому назад, не было сном. Разбитые стекла приборов, перекошенные экраны локатора и телескопических устройств, сорванные со своих мест карты звездного неба — не приснились ему. Все это было. Было и безмолвно, но красноречиво говорило о том, что самые худшие опасения отца, очевидно, сбылись — «Малахит» потерпел катастрофу.
Икар бросился к креслу, в подлокотник которого был вмонтирован небольшой экран телевидеофона, и включил его. Но матовое стекло осталось слепым — ровный голубоватый свет крошечных ламп не осветил его изнутри. Тогда растерянный, охваченный тревогой мальчик закричал в микрофон:
— Отец, у меня в каюте разбиты все приборы! Телевидеофон не работает! Что случилось? Что случилось?
Решетка микрофона равнодушно проглотила его слова. Разнеслись ли они по всем трубкам и отсекам корабля? Придет ли ответ?
Икар замер, прислушиваясь. Ни одного звука.
Тогда Икар бросился к двери и толкнул ее. Высокая овальная дверь, которая раньше открывалась легко и бесшумно, сейчас не поддавалась. Видимо, перекосилась рама. Тогда Икар навалился на дверь плечом и забарабанил в нее кулаками. Но пористая обивка поглощала звуки; с таким же успехом Икар мог бы попытаться сдвинуть с места скалу.
