– Владимир Иванович, Игнат, пустите меня, мне надо идти, – наконец, жалобно захныкала, запросила она, – я… мне очень надо… помочиться… – последние слова она произнесла с закрытыми от стыда, глазами.
– Ничего, моя маленькая, чуть потерпишь, – отвечал Владимир, – мы тебя по-быстрому… А потом сразу и пописаешь. У нас мало времени и много дел. К тому же, мы вчера совсем не приласкали нашу сладкую верхнюю норку. Сие – несправедливо. Ты же знаешь – я гуманист и не могу оставить необласканным хоть маленький участок тела такой драгоценной красавицы.
С этими словами Владимир резко дернул Глашу за руку и, положив ровнее на спину, велел ей широко раздвинуть ноги. Без всяких предварительных ласк и прелюдий, он вогнал в мокрое упругое лоно большой и горячий ствол и начал ритмичные движения. Глаше сначала было больно, и она немного вскрикнула. А потом покорно отдалась во власть своего любовника. Тело двигалось в такт сильным толчкам. Она повернула голову со спутанными, растрепанными волосами к Игнату. Тот сидел рядом на коленях и смотрел на прогибающееся тело Глаши. Глаза ее, то лихорадочно глядели на него из-под полуопущенных век, то закрывались от накатившей сладкой истомы. Она потихоньку возбуждалась движением толстого гостя в своей узкой норке. На смену испуганному хныканью пришли сначала негромкие, а после все более сильные и сладострастные стоны. Это были стоны возбужденной взрослой женщины. Игнат во все глаза смотрел за каждым ее движением. Она сильно нравилась ему. Он с наслаждением наблюдал за тем, как Владимир пользуется вожделенной красавицей, и… покорно ждал своей очереди.
Владимир Иванович вдруг вынул ненадолго своего молодца из плотной норки. Глафира охнула от неожиданности.
– Слезай с кровати и иди, пописай. Не хочу мучить бедную девочку. А то боюсь, что обмочит она нам все белье, – сказал Владимир Иванович, – ты, только не вздумай бежать, Mon cher. Вон, там в углу стоит ведро и кувшин с водой. Сделай при нас свой туалет, а мы с Игнатом посмотрим.
С этими словами он встал, и принес из дальнего угла комнаты небольшое ведерко и кувшин с водой. Поторапливая Глашу, кузен приказал ей поставить ведерко посередине комнаты и присесть над ним. Глаша стояла вся красная от стыда и наотрез отказывалась делать это при мужчинах.
– Вольдемар, ваши похотливые причуды не знают разумных границ. Я не буду этого делать! Покиньте, пожалуйста, комнату или позвольте мне самой уйти!
– Дверь заперта на ключ. Мы никуда не спешим. Вам придется mademoiselle, сделать то, что я желаю. Согласно моему сценарию. Либо, вы обмочитесь прямо на пол. Не думаю, что вас устроит этот вариант… Я последнее время, был очень добрым к вам и ласковым. Вы хотите, чтобы все изменилось в один момент? Я могу стать грубым и жестоким, – черты красивого лица исказились, словно от зубной боли, – ты, забыла, кто тут хозяин?! Быстро садись и писай прямо при нас. Меня позабавит сей спектакль. Иначе… словом я не хочу пугать, но мне придется тебя жестоко и больно наказать.
