Изначально рестлинг ничем не отличался от других видов спорта и назывался catch wrestling. Однако матчи были чересчур затянутыми и однообразными, а внезапные атаки часто заканчивались травмами и увечьями. К счастью, организаторы вскоре придумали, как сделать матчи более захватывающими для зрителей и сократить риск травм для участников.
В начале XX века бойцы начали следовать определенным правилам, сходным с правилами театральной постановки, и у каждого участника появилось свое амплуа. Некоторым досталась роль честных и справедливых бойцов, а другим выпало играть «плохих парней». Такой поворот пришелся зрителям по вкусу. На ринге бойцы вели себя так, словно действительно были заклятыми врагами, а для убедительности им приходилось притворяться и в повседневной жизни. Рестлерам, известным своей враждой на ринге, запрещалось, например, показываться вместе в баре, даже если на самом деле они были лучшими друзьями. Когда по сценарию матча один из бойцов якобы ломал ногу, потом ему еще некоторое время следовало ходить в гипсе. Эта иллюзия и получила название кейфеб (kayfabe), что, вероятно, представляет собой сленговую интерпретацию выражения «be fake»[10].
Вайнштейн полагает, что социологам и политологам полезно было бы взять этот принцип на заметку: вокруг нас немало мнимых противников, которым просто-напросто выгодно, чтобы их считали таковыми. Как пример подобного блефа Вайнштейн упоминает противостояние между воспитанниками университетов и колледжей, расположенных возле Великих озер, которые называют себя «экономистами с озер», и выпускниками университетов, принадлежащих Лиге плюща, которые получили название «экономистов с моря». Обе стороны более заинтересованы в поддержании эффекта вечной вражды, нежели в заключении академического перемирия. В газетах можно найти множество случаев подобного политического противостояния, участники которого используют противника только как повод для того, чтобы изложить собственную программу.
Я обратился к одному известному консультанту по связям с общественностью, в прошлом сделавшему карьеру политического советника, и попросил подобрать примеры кейфеба в норвежской политике. Случаев, когда мнимые политические противники действовали бы по запланированному сценарию, он не припомнил, однако сказал, что политическая жизнь в целом необычайно напоминает кейфеб. Когда политики улыбаются друг другу на закрытых парламентских заседаниях, они едва ли будут изображать врагов на общественных дебатах. Но возможен и обратный эффект: отношения, которые при других обстоятельствах могли бы перерасти в дружбу, прекращаются, потому что со стороны установление дружеских отношений было бы воспринято как неверный поступок.
