— Однако создана картина в ту же эпоху, — добавил Ольсен, — и я по-прежнему считаю ее совершенно удивительной. Пусть даже ее писал не Рембрандт — от этого она своей ауры не теряет. Мало того, для меня как для ученого она теперь представляет даже больший интерес, потому что сейчас мне не терпится узнать, кем был талантливый незнакомец, написавший ее. Зато туристов возле картины стало гораздо меньше, в Берлинской картинной галерее ее перевесили в другой зал, и она больше не украшает обложки музейных брошюр. Начиная с 1985 года почти все статьи, посвященные «Мужчине в шлеме», касаются лишь вопроса об авторстве. Сам Рембрандт и его современники наверняка сочли бы такое отношение несправедливым.
Культ личности художника — это пережиток более поздней эпохи, а именно: эпохи романтизма. У великих художников эпохи барокко, таких как Рембрандт и Рубенс, непременно имелись подмастерья и ученики, и сами мастера рисовали лишь наиболее важные элементы картины. Как правило, они ограничивались написанием рук и лица персонажа, а все остальное доделывали подмастерья.
— Я полагаю, что в мире есть всего пять полотен Рубенса с подписью художника, — рассказал Ольсен, — хотя создал он несколько сотен картин. В те времена покупатели не просили художника подписываться на работах, ведь они приходили за картинами прямо в мастерскую. Сейчас, желая приобщиться к искусству, мы идем в музей и смотрим там на картины, развешенные в произвольном порядке по белым стенам. Их привезли туда издалека, и, чаще всего, они уже давно там висят. Чтобы удовлетворить нашу тягу к прекрасному, достаточно было бы спокойно сесть на стул посреди зала и наслаждаться понравившимися картинами. Но нам хочется знать, откуда они взялись, и поэтому для нас важно мнение знатоков. Наша эпоха породила целую науку, изучающую различные степени подлинности. В 1960-х годах, например, появился исследовательский проект «Рембрандт». Благодаря ему количество работ, приписываемых Рембрандту, сократилось с 1000 до 300. Многие из работ, которым было отказано в авторстве Рембрандта, теперь приписываются окружению художника. А если обнаруживается поддельная подпись, то полотнам уготована почти та же судьба, что и картинам, развешенным в полицейском управлении Осло. Однако среди художников попадаются и те, кто мстит дотошным искусствоведам: это гении подделки, отдающие весь свой талант созданию фальшивых картин. Хотя, если взглянуть на это явление под другим углом, они лишь выполняют основную функцию искусства — рассказывают увлекательную, но насквозь лживую историю.
