– Поди ты какое дело!.. Да и ты какой озарник, ты бы его честью попросил, а то словно на разбой кидаешься.
«Честью? у людей-то просить?.. Да у него посмотри-ко какие два пса здоровенные, подойди-ко поближе попросить смирно да честно, так не честью выпроводят.»
– Ну-им приискал бы какое местишко-должность и ел бы кусок без укора, без опаски.
Уська заюлил хвостом от радости.
«Да вот я, тетушка-медведушка, слышал, родимая, что таковое место в виду у нашего воеводы, да будет он сытен и долголетен, имеется… да где мне… я робок, не смел… Вот кабы ты, милостивая, ради меня бедного поговорила… он для тебя чего не сделает!»
– Хорошо, хорошо, сказала тетка-медведка, пожалуй, для меня это ничего не стоит; приди ко мне после завтра, я поговорю о тебе.
рассказала медведка своему зятю-воеводе Мишке мохноногому и попросила пристроить Уську серого. Приказал Мишка мохноногой по законному порядку доставить аттестаты, где прежде Усько находился, чем занимался, какого он поведения и также обращик его почерка.
Составила Лиса Бобровна челобитную от имени Уськи и прописала: что, по слабости здоровья, он, Усько, по сие время в службе нигде не числился, а потому у него аттестатов неимеется; что же касается до его почерка, то пишет он, Уська серый Волк, по-скорописному; и потому письмо свое не приставил, что, де-скать, мелкое письмо вредно для зрения, и боится он, чтобы не потерпели от того ясные очи воево* ды, которые нужны для блага всего общества звериного, видеть ему ясно и чинить праведный суд и расправу…
Воеводе мохноногому такая заботливость пришла по сердцу; а тетка медведка уладила остальное.
3. Уську в службу зачислили
Приняли нашего Уську серого; посадили в совет за концем стола, дали ему четырех писак под начало; работают они на него сердечные ночь и день, а он только сидит да подчеркивает: с подлинным верно; или: скрепил такой-то серый Волк Усько! И живет себе наш Волк во всяком продовольствии, не тужит, не горюет; отростил себе морду, больше чем брюхо у него прежде было, а брюху его теперь и меры нет.
Но не все коту масляница, не все для юрки жареные курки; придется же когда нибудь и корочку хлебца пожустрить за лакомство…
Как-то воевода Мишка мохноногий был на пиру у посадского, у Тура Пегого и покушал немного побольше обыкновенного; захворал наш воевода лихой болестью; назвал докторов, лекарей, подлекарей и разумных фершелов… а в те времена только назови этого народа, не дадут долго маяться, зараз выгонят всю болезнь и с духом из тела вон, ляжешь на покой в землянку. Наехали лекаря, дохтора, обдараторы… Крот прозорливый ничего и сквозь очков не видит порядочно, а говорит, что он славный обдиратор: где-то видишь бельмо что слюду с обоих глаз содрал, об чем и печатный лист крахмаленой бумаги показывал; другой козел – бодун, бородища, что помело, расталкивает рогами всех, кричит: «меня по старшинству должно почесть, пустите вперед, я помогу!»
