– А не улетишь ли ты, не вспорхнешь ли ты опять высоко-далеко, моя невеста желанная, моя жена ненаглядная? – спрашивает царевич Иван жалобным голосом.
«Не бойся, не вспорхну, не улечу; я теперь, признаться, и сама улететь не хочу!»
Царевич инда вспрыгнул от радости; а как царевна его и взаправду обняла, поцеловала сама, так он и плачет, и хохочет, и прыгает.
«Ну, царевич,» примолвила царевна Квакушка, «теперь сядем же, отдохнем да поговорим, от чего это сталося, что мы разлучились с тобой.»
Царевич как бабе-Яге обещался, так и поступил: ни слова противу царевны не вымолвил, хотя, правду сказать, ему бы хотелось не сидеть, а опять с царевной домой к себе бежать.
И так царевна села рядышком с царевичем: а баба-Яга им понаставила на стол всякой всячины, и малины и вишенья, и пирогов сдобных, и всяких сластей лакомых, Бог весть уж отколь это и набрала она.
«Милой мой царевич Иван,» начала говорить царевна Квакушка; «когда мать моя, Хитросвета-волшебница, задумала выдать замуж меня, то и стала сама мне мужа приискивать. Бывала она в вашем царстве и вас троих царевичей видывала; и полюбился ты ей больше всех, за твою тихость и послушливость, за твою к родителю почтительность; и брала она к вам меня, и тебя мне показывала, и спрашивала, нравишьсяль ты мне?.. Ну, нечего, что таить, я сказала, что за такого мужа пошла бы с радостью, а еще более, когда услыхала от моей матери похвалу тебе. Хитросвета, мать моя, захотела прежде испытать тебя: всегда ли ты верно исполняешь отцовы приказания. верно ли держишь слово обещанное, и можешь ли полюбить жену за ум-разум один, что век живет, а не за красоту переходящую… вот по этому-то она меня и сделала лягушкою, и наказала мне строго на строго, когда я стану женой твоей, не скидавать своей шкурки без её приказания, разве-разве иногда перед тобою одним, или когда это необходимо потребуется; как например, когда явиться в первый раз к отцу твоему; ты моих слов не послушался, сжег шкурку лягушачью, вот за это и разлучились мы!»
– Так ты тогда же бы это толком и сказала мне, жена моя любезная, – отвечал царевич Иван, все таки царевну цалуючи, – ты бы сказала, что вот-мол так и так, то и то; вот-мол матушка приказывала, я бы все и исполнил так, и нам бы никогда не разлучаться с тобой!
«То-то и есть, царевич, что матушка моя хотела испытать тебя, и не велела всего тебе рассказывать; за то, когда она разлучила нас, то присудила тебе другое испытание, хотела узнать, вправду ли ты одну любишь меня, пустишься ли искать меня в неизвестной путь. Ты, царевич, устоял на своем: ни труды, ни неудачи не сбили тебя с прямого пути, и по этому я еще больше люблю тебя; а по этому, что ты много труда приложил, много неудач испытал
