В общении со мной приемлема любая форма:
Как обратишься, то и будет норма.
— А не стихами ты можешь говорить? — полюбопытствовал Силва. — Обычной речью?
— Могу, — уже нейтральным голосом ответил удивительный розовый бронеход. — Но стихами мне больше нравится.
— Но это же сложнее! Надо рифмы подбирать. А в боевой обстановке это не самое нужное занятие.
— Стихи мне даются ничуть не тяжелее, чем проза. Но если это негативно будет влиять на боеспособность экипажа, могу полностью перейти на прозу.
— Да ладно, говори, как тебе удобней, — махнул рукой Дарий. — Просто с рифмами могут быть проблемы.
— Тогда на помощь придет белый стих.
— Это что за зверь такой?
— Стих без рифмы, но обладающий определенным размером. Без рифмы это стих, но вовсе он не проза, ведь обладает он размером непременно, и изъясняться им приятно и кавайно, и речь течет легко, и все вокруг довольны, — нараспев произнес Спиноза. А потом переменил плавный тон на обычный: — И с рифмами не так уж много проблем. Можно ведь не каждую строку рифмовать, тут строгих рамок нет. Или просто делать повторы. Например:
Меня включили вы,
И этому я рад,
В бой поведете вы,
Я тоже буду рад.
— В бой идти — не самая большая радость, — пробормотал Силва.
— Или в третьей строке городить все что угодно, лишь бы было в рифму, — продолжал разглагольствовать танк, никак не отреагировав на реплику танкиста. — Ну, скажем, вот такое:
Не убивайте голубей!
Они летают, как умеют.
Замерзло дуло, люк немеет…
Не множьте сонм земных скорбей
[8].
— Красиво… — оценил Дарий. — «Люк немеет» — это сильно!
— Правда, нравится? — спросил Спиноза. — Я над этим образом долго думал, еще на заводском полигоне. Или вот, по-моему, еще сильней:
Улица была — как буря. Толпы проходили,
Словно их преследовал неотвратимый Рок.
Мне б не мчаться по земле, а полетать на крыльях,
Был неиссякаем яростный людской поток.
Тангейзер перестал листать инструкцию и поднял голову.
— Где ты такого нахватался? Карабарас, зачем все это боевой машине?! Противнику зубы заговаривать? Твое дело — стрелять!
— Ты кто по специальности? — после короткой паузы поинтересовался Спиноза.
— Я? Ремонтник, мастер. По танкам.
— А кроме ремонта, чем-то еще занимаешься?
— Ну… до армии много чем занимался. А здесь… Вот, с Даром и Поллук… — Тангейзер осекся. — В лифтийские палочки иногда поигрываем в свободное время.
— А зачем это мастеру по танкам?! — победно воскликнул Спиноза. — Твое дело — их ремонтировать!
— Ладно, понял, — кивнул Диони и вновь опустил взгляд на инструкцию. — Хотя все равно странно…
