Да, новыми и далеко не всегда приятными впечатлениями отпуск был заполнен до предела… Только самого отпуска как такового, собственно, и не было.
Хотя, честно говоря, сидя в кабинете полковника Твинса Якова Калины в Октагоне[6], он, Габлер, думал, что не только отпуска у него уже не будет, но и жизни на свободе. Копье Судьбы – величайшее сокровище Империи, которое он, Габлер, отдал беллизонцам (они называли эту штуковину раналлаксом), – исчезло стараниями незадачливого стрелка-твинсера, и Крис со страхом ожидал, как поведет себя Калина.
Однако опасения его оказались напрасными, и холодный пот, выступивший на спине, благополучно высох. Полковник не ругался, не кричал, не хватался за оружие – впрочем, оружия у него Габлер не заметил. Слегка оправившись от потрясения, Калина с кем-то связался и мрачно сказал: «Отправляйся домой, файтер».
Что Крис и сделал почти незамедлительно – еще не выйдя из Октагона, заказал билет на галеру до Форпоста, и все время, оставшееся до вылета, носа из космопорта не высовывал. Хотелось хлебнуть чего-нибудь покрепче, расслабиться, заглушить все недавние, с силой ударившие по мозгам впечатления, но напиваться он не стал – знал, что это не поможет. Вливал в себя остывший кофе чашку за чашкой, как воду, кругами бродил по залам космопорта, не замечая ничего вокруг и стараясь унять нервную дрожь.
Когда галера уже стартовала, с ним связался командир Осота – особого отряда Твинса – Юрген Роймер. По квадратной физиономии твинсера, возникшей в серой пустоте озы – объемной зоны унидеска, – было непонятно, знает ли он о том, что случилось на Нова-Марсе. Скорее всего, ничего об исчезновении Копья Судьбы Роймер не знал, не положено ему было об этом знать. На связь он вышел, поскольку прослышал, что Габлера уже отпустили на все четыре стороны. И решил поблагодарить за весомый, как говорится, личный вклад файтера в успешное проведение операции на Амазонии.
«Если наскучит в Стафле, двигай к нам», – сказал Роймер на прощание.
Крис не понял, было ли это шуткой или серьезным предложением, да и не хотел об этом думать. Мыслями он был уже дома, в Супергольме, вместе с отцом и матерью. Сувениры он, правда, им так и не купил – не до сувениров было, – а мраморный единорог, пронзивший глаз Годзилле, остался на столе у полковника Калины. Были у него с собой сувенирные мечи славейнов, но точно такие же продавались и в Супергольме – автохтоны[7] планеты Кремль поставили это дело на поток и их произведений хватало в любом конце Империи.
