Раису Ивановну следовало звать. Если возникала необходимость немедленно явиться в Песочный, соблюдая повышенные меры предосторожности. Конкретику Обер оставил на усмотрение Озирского. О том, что двенадцатого сентября на «третьей квартире» Уссера состоится совещание, Андрей был поставлен в известность четыре дня назад и теперь с нетерпением ждал результатов. Филипп предупредил его, что этой ночью, возможно, придётся экстренно встретиться.
Проверяя уже готовый чертёж, Филипп подумал, что в него могли вкрасться ошибки, но картину они существенно не меняли. Теперь следовало воспользоваться дочкиной готовальней, потому что передавать несколько раз исправленную схему на Литейный Готтхильф никак не мог. Он сходил в комнату Магды, взял готовальню и вернулся к себе.
Не успел он устроиться за столом, послышались лёгкие быстрые шаги, и Магда распахнула дверь.
– Папка, я позвонила!
– Тише, не кричи! Мать разбудишь. – Филипп закрыл за ней дверь. – Снимай ватник, тебе спать пора. Опять целый час придётся будить. Как всё прошло? Нормально?
– Да, порядок! – Глаза дочки сверкали, щёки алели от возбуждения. – Я позвонила, и действительно подошёл какой-то парень…
– Откуда ты знаешь, что это парень? – насторожился Готтхильф.
– Ну, мне так показалось. Слышно же по голосу, что молодой…
– Ты у меня прямо Шерлок Холмс! – улыбнулся Обер. – А дальше?
Девочка сбросила ватник, осталась в фиолетовом мохеровом джемпере.
– Дальше позвала Раису Ивановну. Парень этот ответил, что я. к сожалению, ошиблась номером. Я извинилась и повесила трубку. Потом ещё бабушке позвонила на Гражданку, рассказала, как у нас дела…
– Боюсь, тёща теперь всю ночь спать не будет! – Филипп зевнул, прикрыв рот ладонью – Ничего, всё будет хорошо! – сказал он не столько дочери, сколько себе. – Спасибо, выручила своего папку! Только маме не говори ничего про это. Только разволнуется зря, а дело-то выеденного яйца не стоит. – Готтхильф имел в виду возможную ревность жены. – Как этот парень воспринял твои слова?
– Да акваланг ему всё! – ввернула модное словечко Магдалина. – Пофигист он, как я поняла. Говорит так, будто смеётся надо мной.
– А причём здесь акваланг? – удивился Филипп. Новый подростковый сленг он знал плохо.
– Это значит – всё равно, папка! – Магда была довольна, что уела всезнающего отца. – Кстати, я этот голос недавно где-то слышала. Он говорит чётко, правильно, как артист или диктор. Точно – он несколько раз звонил к нам на Руставели! – Вот тебе крест – не вру! – Девочка, сложив два пальца, перекрестилась по-лютерански. – Слушай, пап, а сюда он не приезжал?
