Кто не знает этого звука, похожего на скрежет друг о друга двух кусков заржавевшего железа, — звука, который обычно исходит из больных бронхов? Тут о нем не было и речи. Зачем же тревожить мистера Брауна, наслаждавшегося отдыхом перед завтрашним утомительным путешествием?
После всех своих трудов оставить бы миссис Браун просто на столе свою жгучую смесь и тихонько забраться в постель рядом с мужем! Но достойную матрону вдруг поразила мысль о том, как виноват перед ней супруг в том случае, если он здоров. Послать ее в столовую незнакомой гостиницы, заставить ее бродить по коридорам в глухую полночь, рискуя быть оскорбленной первым встречным, с поручением, которое, не будь оно освящено самой настоятельной необходимостью, было бы, несомненно, предосудительно! В эту минуту миссис Браун почти не верила, что он вообще когда-либо был болен по-настоящему. Пусть вытерпит горчичник, если не в виде лечения, то в виде наказания. Горчичник во всяком случае ему не повредит. Итак, желая скорее отомстить за свои ночные подвиги, чем логически их завершить, дочь Альбиона решительно приступила к делу.
Оставив свечу на столе, чтобы действовать обеими руками, она на цыпочках прокралась к постели. Хотя муж и вел себя с ней дурно, ей все-таки не хотелось причинять ему неприятность, разбудив слишком резко. Она решила исполнить обязанность жены, как должна ее исполнить британская матрона, — не только приложить согревающую гущу к его горлу, но и заботливо просидеть рядом с ним двадцать минут, чтобы снять компресс вовремя. Конечно, с этим были сопряжены некоторые затруднения, к примеру, удаление горчицы после того, как она отслужит свою службу. Будь миссис Браун дома, окруженная удобствами, операция была бы произведена с помощью какого-нибудь мешочка из тонкого полотна, сквозь который состав проникал бы в нужной мере. Но в данных обстоятельствах такая возможность ей не предоставлялась. Достойная женщина сознавала, что и так уже совершила чудо, добившись того, чего добилась. Если операция должна была заключать в себе некие неприятные моменты, супругу следовало их перетерпеть. Он просил горчичник на горло — и он его получит!
Пока все эти мысли проносились в ее голове, миссис Браун наклонилась в темноте над постелью и, не отрывая глаз от горчичника, чтобы он не соскользнул, тихонько приподняла длинную бороду мужа, а другой рукой быстро, решительно, но очень осторожно приложила платок с горчицей к его горлу. Горчичник покрыл шею целиком, от подбородка до самых ключиц. Миссис Браун успела взглянуть на это место только мельком, но никогда прежде ее так не поражали величественные пропорции этого мужественного горла. Сладкое чувство жалости наполнило нежное сердце, и она тут же решила сократить страдания мужа до пятнадцати минут. Тот лежал на спине с полуоткрытым ртом, и когда жена подняла его длинную бороду, борода эта и ее рука почти закрыли его лицо. Но он не сделал никакой попытки освободиться. Даже не шевельнул ни рукой, ни ногой, только всхрапнул разок громче прежнего. Миссис Браун знала, что муж обыкновенно бывал ночью менее громогласен, что в его голосе обычно было нечто более деликатное и, пожалуй, нечто более брюзгливое, но ведь нынешние обстоятельства были исключительны.
