— Мы но можем молчать, товарищи! Надо подымать народ, — говорил Гузаков симским большевикам.
Через день после этого во всех цехах завода и в поселке на каждом перекрестке появились листовки, в которых Уральский комитет РСДРП призывал трудящихся примкнуть к рабочему движению всей России.
В механическом цехе все собрались вокруг Гузакова.
— Товарищи! — громко крикнул Михаил, вскочивший на станок, — народ верил царю! Народ шел к нему со своими просьбами, со своими нуждами, хотел поведать о своей горькой доле, о тяжкой жизни. И этот «всемилостивейший, всемогущий государь» расстрелял народ! Три тысячи жертв в один день! Можно ли верить палачу?!
— Нет! — разом ответили собравшиеся.
— Царь — это самый крупный помещик в России, — говорил Гузаков. — Он так же, как и все господа помещики и заводчики, пьет народную кровь! Он возглавляет строй, который душит свободу народа! Нужен ли нам такой строй?!
— Нет!!! — громогласно заявили рабочие. Новички, пришедшие на митинг впервые, спрашивали:
— Чей это так говорит?
— Это наш Миша! — с гордостью отвечали рабочие, не раз слыхавшие Михаила.
— Ну и молодец! Вот смелый парень!
— Тише вы, дайте послушать!
Чем дальше говорил Гузаков, тем больше и больше накалялись слушатели.
— Долой кровавого царя! Смерть убийцам народа! Бросай работу, товарищи! Соберем деньги в помощь пострадавшим! — понеслось по цехам.
По рукам пошла фуражка.
Рабочие предъявили администрации свои требования.
В этот день большинство цехов Симского завода не возобновили работу.
Умов экстренно созвал инженеров и мастеров. Он огласил требования рабочих и предложил разъяснить им, что сокращение рабочего дня приведет к разорению завода.
— У нас другая точка зрения, — заявили инженеры Малоземов и Бострем.
— Вы агенты рабочих, способствующие возникновению анархии на производстве, — грубо оборвал инженеров управляющий.
Прошла неделя, затем еще — Умов не объявлял своего решения. На заводе опять возникли митинги. И Умов сдался.
Утром в цехах появились новые листовки. Они отмечали первую победу — сокращение рабочего дня до девяти с половиной часов и звали рабочих к борьбе с самодержавием.
Весна в 1905 году была очень бурной.
Заводская администрация была обеспокоена резкой переменой людей, ранее безропотных и покорных, теперь требовательных и настойчивых.
Трудно стало администрации разговаривать с рабочими: скажешь неправду — разоблачат агитаторы.
По вечерам на заводском пруду чаще слышатся песни про царя — называют его кровавым, про господ — именуют их живоглотами.
