— Молодой человек, — сказала она самым заискивающим голосом, когда грум поравнялся с ней.
— Что угодно, сударыня?
— Неправда ли, вы охотно бы выпили стаканчик пива, так долго ходивши взад и вперед?
— Нет, именно теперь-то и не выпил бы. — Он знал, кому служит и от кого может принимать пиво.
— Я с удовольствием бы заплатила за кружку, — сказала мистрисс Демиджон, вертя в руках мелкую монету так, чтобы он мог видеть ее.
— Благодарю вас, сударыня; я свое пиво пью в положенное время. Теперь я дежурю.
— Это, вероятно, лошади вашего господина?
— Чьи же больше, сударыня? Милорд ни на чьих лошадях ни ездит, как только на своих.
Вот успех-то! И монета в экономии! Милорд!
— Конечно, нет, — сказала мистрисс Демиджон. — Да и что за охота?
— Истинно так, сударыня.
— Лорд… Лорд… Кто он такой?
Грум задумался. Слуга обыкновенно желает, сколько в его силах, воздать должное своему господину. Человек этот вовсе не имел желания доставить удовольствие любопытной старухе, но он счел унизительным для своего господина и для самого себя как бы отрекаться от их общего имени. «Ампстед!» — сказал он, очень благодушно смотря на старуху, а затем двинулся далее, не прибавив более ни слова.
— Я давно знала, что они не то, что мы грешные, — сказала мистрисс Демиджон, едва племянница вошла.
— Вы не разузнали, кто он такой, тетушка?
— Ты, вероятно, была у мистрисс Дуффер. Вы с ней неделю бы советовались, и тогда бы ничего не узнали. — Только поздно вечером раскрыла она свою тайну. — Он пэр! Он — лорд Ампстед!
— Пэр!
— Говорю тебе, он лорд Ампстед, — сказала мистрисс Демиджон.
— Не верю, чтоб существовал такой лорд, — сказала Клара, отправляясь спать.
Когда Джордж Роден возвратился домой в этот вечер, они с матерью очень подробно обсудили вопрос. Она горячо убеждала его, если не отказаться от своей любви, то, по крайней мере понять, какую невозможность представляет его брак с леди Франсес. Она была с ним очень нежна, выказала много чувства, сострадания и сочувствия; но упорно повторяла, что от такой помолвки не быть добру. Но он не захотел за йоту отступить от своего намерения, не хотел даже признать, чтобы чьи либо желания могли отвратить его от его цели, пока леди Франсес ему верна.
— Ты говоришь так, точно дочери рабы, — сказал он.
— Рабы и есть. Женщины должны быть рабами: они рабы условий света. Едва ли может молодая девушка противиться семье своей в вопросе о браке. Она может быть достаточно упряма, чтоб победить возражения, но случится это потому, что самые возражения не достаточно сильны. В данном случае возражения будут очень сильны.
