— Я… Мне вчера этот дом показался таким светлым, добрым, как и твой крестный… Я и подумать не могла, что там может храниться что–нибудь плохое… — Дженифер явно чувствовала себя не в своей тарелке. Гарри уже не находил в себе сил злиться. — А что это за женщина, и почему она тут висит?
— Эта любимая мама Сириуса, — мрачно откликнулся Гарри. — Вся семейка Блэков была ненормальная, по идее, ты должна была о них знать… Ну да ладно. Важно то, что нам так и не удалось от нее избавиться, вот и приходится закрывать. Она так висит уже добрых три с половиной года, ну и очевидно сейчас хотела выплеснуть все, что накипело за это время… Не важно, это давняя, уже поросшая быльем история. Знаешь, ты меня несколько разочаровала, Джени, — в глазах у девочки появились слезинки. — Не ждал от тебя такого опрометчивого поступка, совсем как…
— Как кто? — раздался довольно веселый голос Сириуса.
— Как ребенок.
— Ну да, Гарри. Ты, наверное, уже перестал это замечать, но твоей подруге 13 лет. Не спорю, она производит впечатление, что она гораздо старше, но ребенок — это все–таки ребенок, какой бы взрослой она не была. Вот скажи мне, а ты бы удержался от соблазна самому все выяснить, окажись ты тут в первый раз?
— Да чего, я бы просто спросил, если бы меня это заинтересовало.
— Да я не о том, тебя–то сейчас ребенком назвать просто невозможно. Я говорю о том, каким ты был до… э… в первый раз, как бы поступил тот веселый жизнерадостный мальчишка из Гриффиндора, о котором ты мне рассказывал? Я могу сказать одно, мы, Мародеры, в свое время не упустили бы шанс все выяснить самим… — во взгляде Сириуса промелькнула ностальгия.
— Ну… — Гарри действительно не знал, что ответить. Все эти годы он воспринимал Дженифер, как свою подругу, как равную себе… Он и впрямь начал забывать, сколько ей лет. — Ты прав, Бродяга. Прости меня, Дженифер, мне не следовало вести себя так. Чтобы заслужить прощение, я готов лично провести тебя по всем интересным закоулкам этого дома!
Как Гарри и обещал, почти все утро они бродили по огромному дому семьи Блэков. Гарри демонстрировал Дженифер дом, где ей предстояло провести лето. Здесь, в этой домашней и почти семейной обстановке девочка преобразилась, сейчас она действительно вела себя как ребенок. Похоже, ей еще ни разу не предоставлялась возможность вести себя так, как хочется ей. Ее воспитывали дома, она по инерции вела себя схожим образом в школе, и только в компании Гарри чувствовала себя раскованнее. Сейчас же, попав в этот дом, где ей были рады такой, какой она есть, она полностью сбросила с себя путы и пыталась наверстать сразу все упущенные годы своего детства. Гарри чувствовал, что это не продлится долго, очень скоро она вновь станет той спокойной и искусно скрывающей свои чувства девушкой, какой пробыла все эти годы. Но он так же знал, что, побыв хотя бы пару часов этой беззаботной, жизнерадостной, любопытной девочкой, она ощутит то же самое упоительное чувство освобождения, как и он, когда, наконец, высказал все Дамблдору.
