Знание-сила, 2005 № 11 (941) | страница 33

Последнее фото М.П. Бронштейна

В таком непочтительном состоянии я занимал себя задачками сильной, но неквантовой гравитации и почтительно поеживался, осознавая их удаленность от Задачи № 1, к которой, как мне казалось, никому не удавалось прикоснуться. То, что я ошибался, обнаружилось в 1979 году — в год 100-летия Эйнштейна. К тому юбилею, при активном участии Иваненко, был издан сборник важнейших работ по гравитации «Альберт Эйнштейн и теория гравитации». Туда вошла и статья М. Бронштейна. Открыл я красивый том в соответствующем месте, чтобы обосновать свою неохоту рыться в старых пыльных журналах.., но убедился в обратном. В старой статье говорилось и о сильном гравитационном поле, и неожиданная для меня сильная логика вела к неожиданно сильному выводу: язык эйнштейновской теории гравитации не совместим с квантовой теорией и нуждается в радикальной замене. Это не решение, но зато ясное физико-математическое измерение глубины проблемы.

Так началось мое открытие Матвея Петровича Бронштейна. И рытье в старых журналах и многое другое, чего я не мог предположить до того, как открыл юбилейный сборник. Тогда я не задумывался, что статью Бронштейна извлекли из библиотечного забытья скорей всего именно благодаря Иваненко. А спустя несколько лет, когда я уже вовсю погрузился в короткую тридцатилетнюю жизнь М. Бронштейна, мой бывший шеф, уже видя во мне «отрезанный ломоть», тем не менее, одобрительно отнесся к моему делу и много чего рассказал о Бронштейне, которого, впрочем, чаще именовал студенческим прозвищем «Аббат».

Его открытости помогла подоспевшая перестройка с гласностью.

Это я понял, когда, услышав от меня название журнала «СОРЕНА» (для тех, кто не бывал в тридцатых годах, поясню: «Социалистическая Реконструкция и НАука»), он вынул телефонный шнур из розетки и вполголоса спросил, знаю ли я, кто был главным редактором этого журнала, и сам ответил — шепотом: «Бухарин». При том, что в те дни имя Бухарина уже вовсю звучало на радио и телевидении.

Д. Д. Иваненко в последние годы жизни

Такому страху я не очень удивился, поскольку уже знал, что у Иваненко были свои причины. В марте 1935 года он был «как социально опасный элемент заключен в исправтрудлагерь сроком на 3 года». Товарищ Сталин сказал, что сын за отца не отвечает, но сказал это не про Д.Д. Иваненко, отец которого в дореволюционной Полтаве издавал монархистскую газету. Из лагеря сын монархиста умудрился отправить письмо, в котором кричал, что работает по пояс в воде, и если его не вытащат из этой ямы, он покончит с собой. Хлопоты физиков помогли: в декабре лагерь заменили на ссылку в Томск, где он стал работать в университете. Из Томска он даже раз выбрался, нелегально, в Ленинград. Гулял с Аббатом по городу и, кроме прочего, выслушал рассказ о квантовогравитационной работе, сделанной, пока Иваненко был далече. По его словам, уже тогда, во время нелегальной прогулки по Ленинграду, работа Аббата произвела на него большое впечатление.