Люди сверху, люди снизу | страница 7
КРИК РЕДАКТОРА: как же эта концептуальная белиберда осложняет восприятие! Да неужели нельзя без нее?! Раньше-то как писали? И – тише: богатыри – не вы… (вздыхает).
Тем временем Аннушкины мамо и папо, нечайно, решили продолжить род. Посему через девять тягуче-нервных месяцев на Свет Серый явился черноглазый Виталька, чем безумно удивил Аннушку. Впрочем, больше всего на Свете Сером удивлял ее все же живот мамо – большой, круглый, настоящий. Тесная смежная двухкомнатная хрущоба, горбом мамо и папо заработанная кооперативность, наполнилась неслабыми младенческими криками и как-то заметно сдала в размерах: почти пена дней. Кровать Аннушкину задвинули в угол, а саму Аннушку отправили по случаю в очень среднюю школку.
Очень средняя школка, по случаю, Аннушке не то чтобы не понравилась, но и особого интереса не вызвала: скучное пятиэтажное здание грязновато-желтого цвета, серые-мы-ши-училки с букетами астр и гладиолусов, одинаковые девчонки и мальчишки в форменных платьях, жесткая неудобная парта, где, на хлопающей при вставании откидывающейся крышке можно различить любовно выписанное кем-то лет тридцать назад «Анька – дура», не закрашивающееся никакими слоями красок, и от того – еще более обидное.
АБЗАЦ, КАК БУДТО НЕ ИМЕЮЩИЙ ПРАВА НА СУЩЕСТВОВАНИЕ: пока в сюжете все просто, не так ли, Homo Читающий? Тем не менее, говорят, будто текст нужно переосмыслить, не «уценив». Конечно, женщина-автор может ввести в воображаемый воображаемым потребителем момент потные липкие ассоциации, которыми кишмя кишит пострусская дамская прозаечка для жен новых и средних. Однако здесь, снова выбрав самый неподходящий момент, появляется автор-мужчина. Он затыкает рот женщине-автору желтой прессой: «Ты должна иметь представление!..» – «Молчите, прынц, ваш выход в другом эпизоде! Я, пока писала любишь, три ошибки сделала…» Женщина-автор отмахивается от себя самой, но «умудренные опытом» советуют ей, советуют, советуют: побывать, посмотреть, послушать, попробовать… чтобы иметь представление… Но женщина-автор, на все треклятое бумажное время становящаяся лирической героиней, отбрасывает ненужные приставки. Она хочет: быть, смотреть, слушать, пробовать! Ей мешает дышать всего лишь чье-то инвалидное ПО! А оттого, что женщина-автор не может нивелировать его функциональность, новоиспеченной героине кажется, будто само представление имеет ее во все девять отверстий. Именно оно, представление, потирает свои потные ручонки и пишет