Когда Григорян запел, все стихли; публика в тот вечер была душевная, поэтому Аня позволила себе на минутку забыть о ней, вспомнив, что и сама она знает ноты, и когда-то… «Маленькая девочка со взглядом волчицы, я тоже ко-гда-то был самоубийцей, я тоже лежал в окровавленной ванной и молча вкушал дым марихуаны…» – Аня оглядывала наводнивших клуб одиноких пиплов – «…их гильотина ждет, сверкая серебром»… На «Реанимационной машине», не очень нравившейся Ане, ее попросили пару пива и сушеных кальмаров. Аня привычно оттолкнула от себя кружки, пересчитала деньги и подняла глаза, хотя последнее время не рассматривала посетителей. Перед ней стоял Высокий Красивый чувак (Редактор пишет стихи и не вычеркивает жаргонное слово), как раз в ее вкусе, в самое яблочко, вот черт, – а попробуй полюбить маленького, страшного, с комплексами! Но она на работке; но, конечно, у него кто-то есть, такие одни не бывают, по умолчанию не бывают такие одни, а ОН как раз такой – Высокий Красивый, как раз в ее вкусе, в самое яблочко, где твои принципы, Анечка, в каком месте… О, ч-ч-черт!!!
СОЛО РЕАНИМАЦИОННОЙ МАШИНЫ: постепенно у героини происходит смена парадигмы, приводящая к выходу из нелепого жизненного сценария.
Высокий Красивый был с просто высоким симпатичным; они потягивали пиво, выстукивая о барную стойку ритм, как делают это обычно музыканты. «А ту собачку, что бежит за мной, зовут Последний Шанс», – пел Григорян, и Ане очень хотелось, чтобы тот, кто был в ее вкусе – Высокий Красивый, – обернулся еще раз. «Она не любит мужчин, она любит клубнику со льдом» – доносилось со сцены.
Как ни странно, сие свершилось: ОН действительно обернулся, и заказал еще пива, и поблагодарил, а через полчаса снова заказал. Когда же концерт закончился и включили нейтральную музычку, а высокий симпатичный вышел из зала, Высокий Красивый попросил двести коньяку и поинтересовался именем Ани. Та ответила легко, и так же легко отвечала дальше, в перерывах между отталкиванием от себя заказанных посторонними одинокими пиплами напитков… Но этикетом ей предписывалось не разговаривать с посетителями вне материи их заказа. ОН же сказал, что будет здесь всю ночь и, если она не против, станет ждать ее в шесть – когда клуб закроется – на улице…
Она – социальная, культурно-контекстная, по– и пастельная, (а)логичная и легкая на подъем, конечно, была не…
Новый абзац.
…Утренняя Москва казалась понарошной, ненастоящей: пустынные улицы, сонные дворники в рыжих жилетах, тихость и неспешность шумного и суетливого обычно центра; голуби у Чайковского, редкие студенты, приезжающие по утрам заниматься в консу, шелест листьев, почти чистый по сравнению с дневным воздух, долгие неповоротливые поливальные машины, собаки, кошки, редкие прохожие, угрюмый «поздний» Гоголь около библиотеки, телефон-автомат на стене Гнесинки, у которого ОН поцеловал ее, и целовал долго и вкусно, господи, а ведь даже не спросила, как зовут… Аня чувствовала, будто знает Его тысячу – а может, даже больше – лет. Темы для разговоров не заканчивались, а солнце, уже пробивавшееся через облачка Хлебного переулка…
