— Не абсурд, а недоработка. — Хитро ответил перевозчик.
Впереди замаячил берег. Уже издали спутники увидели, какую–то величественную конструкцию из металла. Сначала разобрать что–то было нереально, потом, когда берег стал ближе начала вырисовываться картина.
Огромный корпус космического корабля, был размером с небоскреб, только лежал, как бы, набоку. Из него, словно спички, торчали посадочные опоры. В трех местах из корпуса торчали трапы.
— Нам, что опять лететь в космос? — поинтересовался Алексей!
— Конечно, — ответил Харон.
— Этот корабль нас отвезет на седьмой круг?
— Нет. Этот корабль и есть седьмой круг. Просто он как бы здесь, и как бы уже нет. То есть зайти вы в него сможете, а вот выйти с него можно будет только в конце маршрута.
— Скажи, Харон, — ещё раз спросил Виталик у Харона, — а какой грех представляет собой седьмой круг?
— Страх, — подумав немного перевозчик добавил, — страх — это грех.
Under the world is only dead and cold
And you still think that you can save your soul…
Motorhead «Thousand names of god»
Петрович, уже в который день никак не мог оторвать свой зад от дивана, который был установлен напротив телевизора.
Изначально, когда, по мнению, Петровича вся эта кутерьма с кредитами якобы закончилась, капитан решил, что, наконец, спустя многие месяцы сможет вздохнуть свободно.
Первые дни так и было. Потом все стало по–другому. Возможность отдохнуть ещё один день перед суровыми трудовыми буднями сначала сменилась апатией и безразличием к своему будущему, а может быть и ленью.
Петрович находил любой предлог, чтобы не заниматься своими делами. Бывало он вставал рано утром, чистил зубы и принимал душ, затем обедал. А, вот после он брал мобильник и названивал своим директорам или продавцам — в зависимости от того, какого размера была торговая точка. Петрович укорял этих людей за то, что продажи упали, а вместе с этим и прибыль. Что товар привозят неходовой, а какой–то, вообще, не ликвидный. Дополнительно Петрович орал на подчиненных и угрожал тем, что сегодня, сию же минуту он выезжает из дома и приедет. И все непременно узнает сам, и устроит дикий нагоняй.
Затем он бросал трубку и….
… и его гнев моментально проходил. Он попросту понимал, что не может покинуть своё жилище, которое стало для него больше, чем домом. Это была скорлупа яйца, а он — не вылупившийся птенец, боявшийся окружающего мира.
Все–таки, прошедшие события оставили свои шрамы. Разум перестал контролировать душу. А душа боялась не только начать что–то сначала, но и банально, продолжить жизнь.
