— Виталис рассказывал мне, о твоём письме отцу, Ульрих, — Оберст обращался к лейтенанту.
— Да, герр Оберст, — Ульрих поддержал разговор, — Вас что–то смутило?
— Меня смутили последние строки, — после этих фраз Оберст задумался. — Ты сказал, что в Сталинграде нет Бога.
— Так точно, — лейтенант продолжил, — здесь нет Бога, герр Оберст. Посмотрите на все эти ужасы. Я был религиозным человеком, но моя вера разбилась о Сталинград. Если на страшном суде мне укажут, что я не достоин света и мне уготован Ад….
Ульрих осекся, а затем продолжил с ещё большим энтузиазмом:
— Я рассмеюсь им в лицо, ибо я уже видел ад. Да! Я был в самом аду. В аду отчаяния и уныния. Безнадежности. И, разве, смогут они напугать меня своими предстоящими муками? Я приму их за должное.
Оберст какое–то время обдумывал услышанное.
— Дело в том, лейтенант, что мы и есть в аду.
После этой фразы оберста Виталис побледнел. Его мозг начал работать с утроенной силой. Он начал вспоминать события недалекого прошлого. Да! Он вспомнил. Где–то за гранью этой реальности Виталис, или Виталик, как его на самом деле звали погиб. И, вот, теперь со своими друзьями он отправился в опасное и трудное путешествие. Они проникли в девятый мир на девятом круге ада. И имя ему было…
— Ему имя Уныние, Виталик, — ответил Торвальд, который сидел за столиком в маленьком блиндаже в форме оберста. На столе лежало немного шоколаду. В военные кружки был налит уже остывший чай. В углу коптила печка–буржуйка.
— Вот ведь попали–то! — Алексей так же пришёл в себя. — Сталинград! Кто бы мог подумать… Уныние?
— Да, — Путешественник принялся объяснять, — девять кругов, как девять грехов. Могут и отличаться, в действительности, от того, что мы когда–то знали живыми. Но общая концепция верна. Уныние — грех. Безнадёга, невозможность изменить ситуацию. Принять за должное самые отвратительные человеческие качества и смириться с ними.
Спутники какое–то время сидели молча. Каждый думал о своём:
— Только бы не сломаться, — подумал Виталик.
— Только бы ребята не сломались, — подумал Торвальд.
— Блин, я же лейтенант немецкой армии! — с восхищением подумал Алексей, осматривая табельное оружие
— Что–то тут не сходится, — кинулся в рассуждения Виталик, — я изучал историю. Я знаю про Сталинград. Я читал эти письма с фронта, про которые мы сейчас разговаривали.
— Ну и что? — прервал размышления Алексей.
— А то, что, это не может быть адом, так как происходящее тут — всё было на самом деле. Было на земле когда–то.
