— Ты допустила три ошибки. — Начал шептать ей на ухо демон. Он прочно прижимал её тело к своему, продолжая стремительно набирать высоту.
— Первая твоя ошибка в том, что ты одета как шлюха. Как ты можешь воплощать свет, когда в глазах смертных ты воплощаешь похоть?
— Вторая твоя ошибка, в том, что ты недооценила ситуацию и противника.
— Но самая главная твоя ошибка в том, что ты пытаешься убить меня моим собственным оружием. Глупо, правда?
Поднявшись со своей жертвой высоко в небеса, демон заревел. Заревел как какой–то древний мифический бог. От крика этого у Штопора лопнули барабанные перепонки.
Острые когти впились в тело девушки с огромной силой. Сделав ещё одно усилие, с копьем в груди, совершенно не замечая его, Мастер разорвал ангела пополам.
Победный вопль озарил окрестности. Останки девушки обратились пеплом и развеялись по ветру.
Мастер приземлился на землю. Оценил произведенные разрушения. Убедился, что шестнадцать детей в полном порядке и принял человеческий облик.
Фригофер был разменной картой. Это жалко. Но, теперь, никто не стоит между адским замыслом Мастера и его адской целью. Мир сгорит.
22 67
— Торвальд. — Обратился Виталик, к Викингу. — Каков ад?
— У каждого ад свой. — Отвечал Путешественник. — Там девять кругов, но кругами назвать их нельзя, потому как каждый видит по–своему. Все пороки людские будут проверены. Пройдете через них — выйдете к цели маршрута. Нет — увы.
— Что значит, пройдете? — Переспросил Алексей. — Ты что, с нами не пойдешь?
— Это ваша дорога. — Ответствовал Торвальд. — Я пойду с вами, но как говорил, ад у каждого свой, поэтому мы сможем встретиться только на выходе.
Алексей не унимался:
— Знаете, что меня беспокоит? Вот, Виталик — святой человек. Ты, Торвальд — тоже святой. То есть вы–то ад пройдете как два пальца. А я‑то — алкаш. Мне–то там крышка.
Торвальд вздохнул. Воистину глупость — самый надежный щит человека от скверны.
Сначала, казалось, что самое сложное — отпустить все негативные мысли. Действительно, раньше это казалось вообще невозможным. Но по мере того, как Славик начал осознавать творившуюся вокруг него ситуацию, он начал успокаиваться.
Что же может быть ещё хуже происходящего? Он — преступник и беглец. Вне закона. Его друг — мёртв. Вся прошлая жизнь перечеркнута большой жирной линией. Он оказался за гранью. Но разве за гранью не другие границы дозволенного?
Стоило этой мысли, наконец, освоиться в уставшем разуме парня, как все сдвинулось с мертвой точки. Он принял свою новую роль. Это даже было интересно.
