— Я знаю о нелегальных болеутоляющих. — Она заставила себя произнести это, несмотря на ком, застрявший у нее в горле. — Я знаю, кто-то достал тебе наркотик, который позволил тебе выйти на поле в ту ночь и скрыть твои реальные травмы.
Его загорелое лицо стало мертвенно-бледным.
— Кто рассказал тебе об этом?
— Я не могу раскрыть свой источник.
Он стоял совершенно неподвижно, широко расставив ноги и сжав кулаки. Выражение абсолютного опустошения на его лице потрясло Иззи до глубины души. Но это было ничто по сравнению с раскаленной докрасна яростью, которая была направлена на нее. У нее перехватило дыхание, и Иззи сделала еще один шаг назад.
Когда он наконец заговорил, голос его был настолько тихим, что Иззи приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы расслышать слова Алекса за шумом прибоя.
— Этот разговор окончен. Когда на следующей неделе я буду выступать перед камерой, я отвечу на вопрос, почему я вышел на поле, и мой ответ будет точно таким же. И это будет последний раз, когда я хоть слово скажу об этой истории. — Алекс пристально взглянул ей в лицо. — Ты поняла?
Иззи молча кивнула, ее руки все еще дрожали, когда Алекс пошел дальше по пляжу. Мысли в ее голове путались. Как могла одна-единственная игра стать важнее, чем блестящая карьера? Брайан Селлерз охарактеризовал Алекса как человека, никогда не принимавшего необдуманных решений. Так что же случилось той ночью, что подтолкнуло его к самому краю?
Тридцать кругов в бассейне обычно расслабляли Алекса. Но, проведя последние сутки в размышлениях о разговоре с Иззи и встретившись лицом к лицу с, казалось, давно забытыми демонами, он понял, что плавание эффекта не возымело.
Приняв душ и обернувшись полотенцем, Алекс прошел в спальню и достал из шкафа смокинг и рубашку.
Он должен был послушать свой внутренний голос и не соглашаться на интервью. Потому что вопросы, которые вчера задавала Иззи, кусочки его прошлого, которые она вытаскивала на свет, касались только его одного, и никого больше. Она и Джеймс Карри брали это интервью в совершенно ином ключе, отличном от того, что было согласовано. А теперь в его частную жизнь, которую он так тщательно оберегал от посторонних, ворвалась женщина, к которой он испытывал крайне противоречивые чувства.
Алекс прижался лбом к прохладной дверце шкафа. Как же Иззи узнала о незаконных обезболивающих средствах? Единственным, кто знал, что он принимал их, был его товарищ по команде Хавьер Джонс. А он никогда бы не выдал его репортеру. Никогда.
