— Кайф, — выдохнул я, занюхивая огурцом.
— Indescribably, — отозвался Джон, жуя колбасу.
— Непередаваемо, — перевел я, разливая по новой.
— Neperedovaemo, — повторил сосед.
— Чем ти занимаисшся? — спросил я его на ломаном русском.
— Таг-сяг, — смущенно ответил он.
— О! — сказал я.
— Yes, — ответил он.
Через полчаса мы расстались. К тому времени мы прекрасно понимали друг друга без слов. «Если что, — сказал он выражением своего лица, — ты меня зови. Я помогу». — «Хорошо, — ответил я. — Спасибо тебе, Джон». Он потопал к себе наверх, а я поехал отдать долг своему приятелю. Было около семи часов вечера, когда мы встретились с ним у входа в кинотеатр. Заодно мы решили сходить на фильм — шла ретроспектива известного режиссера. Мы купили билеты, но, прежде чем войти в зал, я предложил ему промочить горло.
— Купим в магазинчике напротив и во время сеанса выпьем, — сказал он.
Мы так и сделали.
Начался фильм, пошли первые кадры, какой-то длинный план с заходящим солнцем. Мы передавали друг другу бутылку коньяка, отхлебывая прямо из горлышка и закусывая кусками шоколада. Фильм был не дублирован, перевод — синхронный, женский голос едва поспевал за репликами героев. Моего приятеля явно раздражал такой непрофессионализм.
— Блядь, как она переводит? — ворчал он негромко, прикладываясь к бутылке. — Это же ужас, как она переводит!
Меня не интересовало, что там шло на экране. Чем может вообще задеть выдуманное одним человеком, пусть даже самолично пережившим все это, другого человека, если они, эти люди, изначально говорят на разных языках? Что-то ведь должно объединять у самого истока, откуда вода только-только начинает пробивать себе дорогу? Вся эта гармония должна из чего-то складываться. Почему, например, мы с женой, говорящие на одном языке, не можем найти понимания, пути друг к другу? Не раз переплетавшие языки в страстных поцелуях, почему порой опускаемся до нестерпимого словесного поноса? В таком случае как же должно быть трудно Джону жить и работать в чужой стране, приняв вместо языка образ жизни ее народа. Какое нужно иметь доверие к людям, чтобы, не понимая, не отталкивать, а стараться жить той жизнью, которой живет подавляющее большинство. Но сила здесь или слабость — вот в чем вопрос. Как перевести одно в другое, чтобы в случае необходимости поменять местами эти два понятия?
— Да, блядь, как она переводит-то! — за размышлениями я не заметил, что мой приятель уже орет на весь зал, сверкая во тьме большими, как у взбешенной кобылы, белками.
