К сыну монарх приходил, только когда тот спал; садился возле кровати и молча смотрел – то на принца, то в окно, смотрел напряженным, измученным взглядом, направленным скорее внутрь, в свои собственные переживания и раздумья.
– Поговорите с ним, Ваша звездность, – осмелившись однажды, предложил Касинда. – Объяснитесь…
– Нет, – категорически отрезал король. – Столь жестокое оскорбление я не намерен прощать без извинений даже собственному сыну. Как он посмел счесть меня убийцей?!
Рилонда, впрочем, в периоды бодрствования тоже не хотел видеть отца; он вообще ничего не хотел. Касинда хорошо понимал серьезность ситуации и поэтому мобилизовал на спасение принца всего себя без остатка. Он распорядился привезти в спальню принца капельницы и прочую необходимую аппаратуру, следил за тем, чтобы всегда были наготове и вовремя сменялись медсестры, выполнявшие все необходимые процедуры, и вдобавок сам поселился в соседней комнате, совсем не уходя домой. Семья не возражала, понимая объективную необходимость такого шага. Взяв на себя медикаментозную часть лечения тяжелой послешоковой депрессии принца, для врачевания души он лично пригласил лучшего из своих знакомых психологов, и тот беседовал с больным по нескольку часов ежедневно. Наконец, благодаря поистине героической борьбе доктора с недугом, через полгода болезнь отступила.
Рилонда выздоровел, если под выздоровлением подразумевать то, что он начал ходить, разговаривать и заниматься своими обычными государственными обязанностями, а также вернулся к научной работе. Но окончательно сжиться со своей страшной потерей принц был не в силах. Во всем его облике, поведении, манерах чувствовалась теперь какая-то потерянность, надломленность; 18-летний юноша чем-то неуловимо напоминал старика, прожившего долгую, полную невзгод и трагедий, и совершенно разочаровавшую его жизнь. К делам Рилонда относился по-прежнему ответственно, сосредоточиваясь на них полностью, но во взгляде его все же сквозила некая отрешенность, словно мысленно он был в другом месте и в другом времени… И Касинда знал, о чем думает принц поздними вечерами, сидя в полном одиночестве в своей комнате и глядя куда-то поверх страниц лежащей на коленях книги…
С окружающими принц был неизменно любезен и вежлив, но друзей не заводил. Встреч с королем избегал, общаясь с ним исключительно по государственной необходимости, также предельно вежливо, но при этом никогда не смотрел отцу в глаза – лишь куда-то вниз, на подбородок или плечи. По-видимому, возможность восстановления хоть какой-то душевной близости между королем и принцем была потеряна навсегда.
