в индийской шали с золотой нитью и в бирюзовых украшениях обратилась к нему по-английски. Он ответил по-русски, потому что все другие языки начисто позабыл. Миссис Бхандари справляла свой день рождения в кругу соотечественников. Они как раз сошли с борта яхты и направлялись к лимузину. Поняв, что избитый замёрзший парень из Союза, она немедленно вызвала врача и оплатила все расходы. Вы и сами знаете, Санкар, что Кальпана Рани, если уж отдавала кому-то своё сердце, то была предана до последнего дыхания. К сожалению, это был уже восемьдесят второй год, её предпоследний день рождения. Но за то время, что Кальпана Рани была жива, она успела представить Майкла широкой публике. Её авторитет был непререкаем, в том числе и в Союзе. Через миссис Бхандари можно было впрямую выйти на премьер-министра. – Миррен взлохматил свои медные, с проседью, волосы. – Понимаю, что вы от меня ничего доброго не ждёте. Но почему? Я тоже человек. Вот, например, вы вынуждены скрываться, сказал Майкл. Что случилось, Санкар?
Индиец, который, казалось, позабыл о случившемся два дня назад, всё вспомнил и вцепился в блестящие чёрные волосы тонкими смуглыми пальцами. Теперь боль была и в душе, и в теле; она переполняла только что ровно стучащее сердце. Санкара прошиб пот, и ему стало жарко.
– Безгрешных людей нет, дружище, особенно если им семьдесят пять, – мягко улыбнулся Миррен. – Пообещав содействие, я никогда не обманывал. Вы не сможете вечно сидеть здесь. Придётся решать, как быть дальше. И я, возможно, смогу чем-то помочь. Вы ещё не верите мне, Санкар?
– Вы называетесь чужим именем, сэр. Вас зовут не Райдер Миррен. Как я могу вам верить? – Санкар закусил губу и опустил ресницы.
– Это псевдоним. Писатели часто берут себе чужое имя. Я так подписываю статьи и книги. Если угодно, называйте меня Невил Оуэн. Или вообще никак не зовите. Но лучше обращаться по-старому.
– Хорошо, сэр.
Индиец несколько раз вдохнул особым образом – глубоко, закрыв глаза. Он пытался справиться со своими эмоциями старым, проверенным способом. Но Миррен видел, что внешне спокойный аристократический отпрыск близок к панике, и пот градом катится по его совсем потемневшему лицу. Миррен втянул воздух чуткими, как у пса, ноздрями – этот обильный пот пропах страхом.
Санкар Никкам не видел иного выхода, кроме как рассказать Миррену о драке в черёмушкинском дворе, и в очередной раз заявить о собственной невиновности. Если рассердить американца, Миша попадёт в неловкое положение. Люди не любят, когда им не доверяют. Этот американец сказал верные слова – их встреча была устроена самой судьбой. Не Миррен же послал пьяную ораву громил в кожаных куртках. И не он заставил потрясённого совершившимся убийством, совершенно обезумевшего Санкара Никкама бежать именно к Печерскому, а не куда-то ещё.
