Например, на Рейтовских чтениях 2012 г., которые проводятся при поддержке телерадиокорпорации BBC (названы так в честь ее первого директора Джона Рейта), часть из этих проблем затронул в своем выступлении британский консервативный мыслитель Найл Фергюсон. Он выразил сожаление в связи с тем, что США, по мнению ряда социологов, столкнулись со снижением уровня добровольной гражданской активности. Как полагает Фергюсон, умаление личной ответственности и гражданского общества обусловлено сильной ролью государства в современном обществе. Это довольно странное заявление, поскольку по размерам государства всеобщего благосостояния современные США значительно уступают большинству западноевропейских стран, хотя и здесь начиная со второй половины 1970-х годов роль государства устойчиво снижается. Задача поиска исследований, которые позволили бы рассмотреть опыт США в сравнительной перспективе, является довольно трудной. В частности, попытка измерить качество жизни в странах – членах ОЭСР была предпринята в рамках проекта этой организации «Инициатива лучшей жизни» («Better Life Initiative»). Наиболее близким к затронутой Фергюсоном теме является, пожалуй, раздел «Общество» этого проекта. В частности, в нем используется такой показатель, как доля в общей численности населения людей, уверенных в том, что, оказавшись в беде, они могут рассчитывать на помощь родственников, друзей или соседей. Оказалось, что в большинстве стран значение данного индикатора является очень высоким; например, для США оно составило 92 %. Однако такие же высокие показатели имели место и в странах с более сильным государством всеобщего благосостояния: их значения варьировались от 92 % во Франции и Швеции до 95 % в Германии и 96 % в Дании и Англии. По-видимому, ни рынку, ни государству не удалось подорвать часть базисных элементов гражданского общества.
Как бы то ни было, анализ воздействий рынков на другие сферы жизни людей не способен ответить на наши нравственные дилеммы. Его ценность заключается в наглядной демонстрации ущерба, наносимого рынками традиционным институтам. Но он не дает нам оснований для автоматической односторонней отрицательной критики роли рынков. По крайней мере, их у нас не больше, чем поводов, которые мировые рынки дают для вынесения односторонних нравственных суждений.
Карл Поланьи и внешние эффекты
Чем шире и глубже маркетизация, тем больше возникает рыночных несоответствий. Это особенно верно в отношении третьего и четвертого набора несоответствий, рассмотренных нами в предыдущей главе: общественных благ и экстерналий. Первые два набора – несовершенная конкуренция и неполная информация – являются гораздо более «податливыми» с точки зрения применения к ним технических решений. Пожалуй, лучший способ понять аргументацию Поланьи, переведя ее на язык современной экономической теории, заключается в том, чтобы представить ее как наиболее полное описание рыночных экстерналий. Все положительные и отрицательные черты общества, разрушаемые и не замещаемые рынком, полностью охватываются идеей внешних эффектов. Как и в случае со всеми экстерналиями, мы можем спорить о том, позволяют ли полученные выгоды компенсировать утраченное. Поэтому в центре нашего обсуждения будут находиться внешние эффекты, набравшие силу в результате подъема современной волны маркетизации, а также вопрос о готовности социал-демократии предложить те или иные подходы для того, чтобы справиться с этими экстерналиями. Это довольно не обычная форма выражения вклада социал-демократии. Обычно внимание ее защитников сосредоточено на общественных благах, на хорошо знакомой проблеме соотношения индивидуального и общественного (или коллективного). Я не «отрекаюсь» от общепринятого позиционирования, но хотел бы сделать акцент на ценности социал-демократии, заключенной в ее противостоянии внешним эффектам рынка. Но прежде чем обратиться к ним, необходимо еще раз признать неизбывную важность вопросов, связанных с предоставлением общественных благ.
