Майор чересчур громко проглотил чай. Тем не менее, только благодаря этому неделикатному звуку ему удалось сдержать неуместное «да!», которое так и рвалось у него из сердца. Миссис Али подняла взгляд от книги и улыбнулась.
— Его персонажи — неисправимые идеалисты, — сказала она. — Дожить до таких лет, как этот рыцарь, столько пережить на своем веку и по-прежнему всем сердцем быть преданным своей земле. Возможно ли это вообще?
— Возможно ли ставить любовь к стране выше личных интересов? — уточнил майор. Пытаясь сформулировать ответ, он в задумчивости поднял взгляд на потолок и заметил, что в углу между окном и прихожей появилось бледное, но подозрительное пятно — на прошлой неделе его там не было. Патриотизм мгновенно отступил перед лицом более срочных проблем с трубами.
— Знаю, что многие в наши дни считают такую любовь к своей стране нелепой и наивной романтикой, — сказал он. — Патриотизм теперь — прерогатива шелудивых гнилозубых парней в тяжелых ботинках, которые мечтают только о том, чтобы самим жить получше. Но я считаю, что люди, верящие в ту Англию, которую любил Киплинг, еще есть. Хотя, боюсь, мы всего лишь пыльная кучка пережитков прошлого.
— Мой отец в это верил, — сказала она после паузы. — Он надеялся, что однажды Англия примет нас — ведь когда-то стали англичанами саксонцы и нормандцы. Он только и ждал, что в один прекрасный день Де Акила пригласит его седлать коня, чтобы вместе объезжать маяки.
— Это замечательно, — сказал майор. — Хотя в наше время за маяками уже не следят. Сейчас время атомных бомб и тому подобного.
Он вздохнул. Грустно было видеть, как маяки, стоявшие цепочкой вдоль южного берега Англии, постепенно превратились в аттракционы, в фейерверки, зажигаемые лишь перед телекамерами — в честь миллениума или юбилея королевы.
— Я говорила скорее метафорически, — сказала она.
— Разумеется, моя дорогая. Но куда радостнее представить его себе, летящим к Чертовому Рву[12] с факелом наготове. Вообразите: позвякивает упряжь, стучат копыта, кричат собратья-англичане, пылает факел, освещающий флаг святого Георга…
— Думаю, его устроило бы, если бы коллеги всего лишь не забывали о нем, договариваясь выпить в пабе.
— О, — сказал майор.
Сейчас уместно было сказать, например, как счастлив был бы он сам выпить пива с ее отцом. Однако это было совершенно невозможно, так как по какой-то неизвестной причине ни майор, ни кто-либо из его знакомых никогда не приглашали с собой в паб ее мужа. Разумеется, причины тому были исключительно социальные, цвет кожи тут ни при чем. К тому же мистер Али и сам никогда не заглядывал в паб, чтобы, так сказать, разбить лед. Может, он вообще был трезвенником. Ни одно из этих соображений не годилось для того, чтобы высказать его вслух, и майор чувствовал себя выброшенным на берег карпом — он то открывал, то закрывал рот, глотая бесполезный ему кислород.
