— Боюсь, вы правы, — сказал майор, стараясь не смотреть в ее сторону. Вместо этого он смотрел на залитые солнцем дома, толпящиеся по кромке поля, как стадо неподвижных спящих коров. — Они собираются разрекламировать это место и продавать тут дома.
— Господи, да они целый город выстроят, — сказала Алиса в телефон. — Нельзя терять ни минуты. Необходимо немедленно принять меры.
— Если вас кто-нибудь спросит, я сказал вам, что меняют трубы, — сказал майор, собираясь вернуться в дом и налить себе еще чаю. Он чувствовал себя совершенно больным.
— Вы не можете просто так уйти, — запротестовала Алиса. Она поднялась, не отнимая от уха телефон. Ему представилось, что на том конце провода сидит толпа лысых хиппи в рваных джинсах. — Вы с нами, майор?
— Я так же расстроен, как и вы, — сказал майор. — Но у нас недостаточно информации. Надо связаться с советом и выяснить, что у них с разрешением на строительство.
— Ладно, майор отвечает за связь, — сообщила Алиса в телефон.
— В самом деле… — начал майор.
— Джим спрашивает, — прервала его Алиса, — можете вы быстренько смастерить несколько постеров?
— Я на такое не способен, — ответил майор, гадая, кто этот Джим.
— Официально майор колеблется, — сообщила она своему собеседнику. — Учитывая его связи, он мог бы стать нашим осведомителем.
В трубке раздались какие-то возмущенные протесты. Алиса смерила майора оценивающим взглядом.
— Нет-нет, на него вполне можно положиться. Она отвернулась, и майор уже не слышал, что она бормочет под прикрытием копны кудрей. Он наклонился к ней и услышал:
— Я за него ручаюсь.
Майора и удивило, и тронуло, что Алиса Пирс ручается за него. Он был далеко не уверен, что ответил бы ей в случае необходимости тем же. Он присел на ручку скамейки в тени изгороди и со вздохом опустил голову. Алиса захлопнула свой телефон, и он почувствовал на себе ее взгляд.
— Я знаю, что вы любите эту деревню больше, чем кто-либо, — сказала она. — И я знаю, как много Роуз-лодж значит для вас и вашей семьи.
В ее голосе звучала необычная нежность. Он взглянул на нее и был тронут, поняв, что она говорит совершенно искренне.
— Спасибо, — ответил он. — Вы ведь тоже уже давно живете в этом доме.
— Я смогла стать здесь счастливой, — сказала она. — Но я живу здесь всего двадцать лет, это вряд ли серьезный срок по тутошним меркам.
— Чувствую себя старым дураком, — признался майор. — Мне казалось, что всеобщий прогресс не затронет наш уголок.
— Дело не в прогрессе. Дело в жадности.
