Все имеет начало — река, дорога, человеческая жизнь. И стремится все только вперед: родники к реке, тропы к дорогам, человек к познанию большого мира. Ребенку хочется подрасти быстрее, чтобы добраться сначала до поворота тропы, потом до излучины реки, за горизонт взглянуть, где конечно же немало тайн.
Мальчишке было семь лет, когда ему доверили присматривать за стайкой утят — на пруд их водить. И пушистые утята, казавшиеся ему чудом, привели его к неожиданным радостям и находкам, о которых он будет помнить всю свою жизнь. Человек этот — Жан — Анри Фабр, ставший великим натуралистом!
Другой мальчишка в другое время взял горсть пшеницы — и вдруг… нет, не понял, а скорее почувствовал, как чувствуют боль или радость, что в его мальчишеских руках — жизнь… И тоже стал знаменитым. Знаменитым хлеборобом! Кто не знает сегодня Василия Макаровича Чердинцева, прославленного оренбургского комбайнера, намолотившего за жизнь свою десятки тысяч тонн хлеба, воспитавшего и детей своих, как и многих сельских мальчишек, такими же преданными хлебному полю.
Каждую весну Василий Макарович выходит в поле старшим сеяльщиком, призвав на свой, агрегат мальчишек и девчонок. Он трудится весь световой день, они — посменно, по часам. Мог бы и не канителиться с ними, мог бы сформировать звено из опытных сеяльщиков, но надо же и подростков к труду приучать. Надо о хлебе заботиться, но не меньше — о подрастающем поколении. Да, он счастлив: его дети связали жизнь свою с землей. Но не во всех же семьях отец — механизатор, который исподволь научит всему, даст посидеть рядом с собой в кабине трактора, порулить, а то и поработать, пока начальство не видит. Официально подросткам работать на машинах нельзя, даже стажерами, под руководством опытных наставников.
— Создается нелепое положение, — вслух размышлял по этому поводу Василий Макарович. — До 18 лет человеку не доверяем трактор. В 18 лет его призывают в армию, и мы вручаем ему сложнейшую ракетную технику. До 18 лет человеку вольно, а скорее невольно внушаем неверие в свои силы, способности, и это внушение укореняется во всем его существе. В нем зарождается сомнение; кажется ему, что сам он ничего не может создать собственными руками.
Василий Макарович говорил, а я думал вот о какой закономерности. Чердинцев–старший начал свой самостоятельный трудовой путь еще подростком. Его сыновья, вовсе не ради хлеба насущного, сели на комбайн, по левую от отца руку, тоже в 12–13 лет. И приходилось им просыпаться с петухами.
