Графиня Кейт | страница 39
Глаза Кейт засверкали, когда она посмотрела на стол. На одной его стороне было расчищено место, там уже были приготовлены гребенка, щетка и газета, в которую были завернуты прикалываемые листья. Несмотря на такую кучу предметов, беспорядка и грязи на столе заметно не было.
— А вы мне не покажете, как это делается? — Кейт сгорала от нетерпения.
Грейс, снова надевшая темный передник, с хохотом показала ей свои руки, покрытые черными пятнами, и принялась за работу.
— Ах! Дайте же, дайте и мне попробовать! — не унималась Кейт.
Все три сестры уговаривали гостью не делать этого, потому что она не так одета и легко может перемазаться чернилами. Ей предложили вместо этого рисовать пером жилки на том картоне, который обрызгает Грейс. Новые подруги даже пообещали Кейт накалывать на картон только те листья, которые она сама выберет. Но все это не могло удовлетворить Кейт; рисование жилок на листьях было, по ее мнению, прескучной работой по сравнению с удовольствием брызгать чернилами.
Напрасно Аделаида объясняла ей, что главное искусство состоит в том, чтобы со вкусом распределить листья и хорошо разрисовать жилки, и что брызгать чернилами сумеет всякий. Напрасно Маргарет доказывала, что это грязная работа. Кейт продолжала жалобным голосом упрашивать девочек, чтобы они позволили ей обрызгать дубовый листок, который она прикрепила наскоро и небрежно, так что булавки едва держались и Маргарет пришлось приколоть его заново.
В конце концов новые приятельницы сдались. Фанни, вернувшись из детской, настояла на соблюдении предосторожностей. Она сняла с гостьи кофточку, засучила ей рукава и надела на нее передник. Как только щетка попала в руки Кейт, девочка просияла и принялась забавлять подруг разговором.
— Вот несется облако, черное облако, совсем как настоящее! Эй, вы, живущие внизу, берегитесь! Гром, гремит гром! А теперь начинается ливень, точно в начале драмы «Макбет»[11]!
— Французы говорят, что тут автор «Макбета» сделал нехороший комплимент климату, — заметила Фанни.
Тут вся компания разразилась хохотом, так что ни Кейт, ни Грейс уже не смотрели на то, что делается с их руками, щетками и гребенками. Надо сказать, что все Лапоэры — даже малышка — смеялись по-детски, негромко и без всякого кривляния. Что же касается Кейт, то она еще никогда в жизни не хохотала громче, чем сейчас. И тут же за это поплатилась: леди Барбара, сидевшая к детям спиной, обернулась и застыла от ужаса.
Трудно описать чувства, овладевшие ею при виде молодой графини, которую она привезла нежно-голубой, как только что распустившаяся незабудка, и которая теперь своей чернотой больше походила на уголь.
