В то время в Бучаче было около десяти тысяч жителей, и семьдесят процентов из них были евреями. Они жили здесь с начала шестнадцатого века и говорили на нескольких языках: русском, украинском, польском, немецком и идише. Эти языки и были языками детства Визенталя.
Он рассказывал, что в доме его родителей говорили и читали по-немецки и что его мать любила цитировать немецких классиков – Гете, Шиллера и Гейне. Сын торговца мехами Агнон пишет, что его мать делала то же самое. Много лет спустя Визенталь даже написал заявление, в котором поклялся, что его родители говорили между собой по-немецки и что именно на этом языке он общался со своей матерью. Это заявление было написано им по просьбе знакомого, хотевшего получить от Германии компенсацию: ему надо было доказать свою принадлежность к немецкой культуре. Визенталь написал, что в доме этого человека царили те же порядки, что и в доме его родителей. «Именно мы, евреи, – сказал он как-то в одной из своих лекций, – были пионерами немецкой культуры в Восточной Европе». Тем не менее главным языком повседневного общения был для него идиш. На каком бы языке он ни говорил, он всегда говорил с идишским акцентом, от которого так и не смог избавиться. До конца своих дней он оставался евреем из Восточной Европы и беженцем. «Беженец, – пишет он в одной из своих книг, – это человек, потерявший все, что у него было, кроме своего акцента».
Его дед и бабушка были очень религиозными. Как-то раз бабушка взяла его с собой к раввину-чудотворцу, и в доме этого раввина он увидел человека, которого все называли «молчуном». Бабушка объяснила ему, что однажды этот человек поссорился с женой и крикнул ей: «Чтоб ты сгорела!» В ту же ночь в доме случился пожар и жена погибла. Мучимый чувством вины, человек пришел к раввину, и тот постановил, что виновник пожара больше не имеет права говорить и обязан проводить все свои дни в молитве. Биограф Визенталя Гелла Пик, слышавшая эту историю от него лично, говорит, что проблемы вины, наказания, раскаяния и прощения, затрагиваемые в этой истории, будут интересовать Визенталя и позднее, когда он повзрослеет.
Когда ему было три или четыре года, родители записали его в хедер, где он познакомился с некоторыми положениями еврейской галахи[1] и, возможно, с основами иврита. По праздникам его родители ходили в синагогу, поскольку так делали все остальные члены еврейской общины, но в принципе Визенталь рос в светской атмосфере. Тем не менее, по крайней мере пока была жива его бабушка, в доме устраивали седер
