Многие из спасшихся во время Холокоста евреев жаждали мести, а некоторые из них даже пытались убивать немцев. Например, уже упоминавшийся Аарон Хотер-Ишай рассказывает в своих воспоминаниях об одном еврее, который положил перед ним шесть золотых колец и сказал: «Это – кольца шести немцев, которых я убил». Немцы были военнопленными. Двоих он задушил, двоих зарезал их собственными штыками, а двум другим проломил головы ломом. Причем у одного из немцев, которому он раскроил череп, он не только снял кольцо, но и вырвал золотой зуб. Один из убитых – молодой парень – умолял его о пощаде, но мститель на его мольбы не поддался. Он показал Хотер-Ишаю, как закалывал немца, и глаза его при этом горели злобой и ненавистью. «В те дни, – пишет Хотер-Ишай, – я тоже чувствовал желание отомстить и понимал испытанное им удовлетворение».
Месть считали своей главной задачей и некоторые другие бойцы Еврейской бригады. Составив список бывших гестаповцев, они переодевались в форму английской военной полиции, приходили к гестаповцам домой, арестовывали их – якобы с целью допросить – и по дороге убивали. Среди этих мстителей был, в частности, один из будущих командиров израильской армии Шимон Авидан (он отправился в Европу, чтобы убить Эйхмана, но по ошибке убил другого человека) и будущий начальник израильского генштаба Хаим Ласков.
Но самая известная и масштабная операция возмездия была разработана несколькими пережившими Холокост евреями, которые после войны оказались в польском городе Люблине и для которых месть стала настоящей религией. Они решили отравить шесть миллионов немцев. Их предводителем был Паша Рейхман (впоследствии изменивший свое имя на Ицхак Авидов и работавший в израильском посольстве в Варшаве), а духовным лидером – харизматичная личность, которой многие восхищались, поэт и мечтатель Абба Ковнер. Однако их план отравить источники воды в нескольких немецких городах провалился и все, что им удалось сделать, – это обмазать ядом буханки хлеба в одном из лагерей для немецких военнопленных, в результате чего несколько сот человек страдали желудочно-кишечным отравлением.
Много лет спустя Ковнер писал Авидову: «Похоже, мы рисковали жизнью из-за ничего не значащих вещей. Значимость им придавала только наша готовность жертвовать собой». Примерно так же относились к мести и в еврейской Палестине. Один тамошний журналист писал, что в принципе месть – такое же основополагающее чувство, как страх, радость, голод и жажда, но при этом «европейский и еврейский моральный кодексы рассматривают месть как низменный инстинкт, который следует из своего сердца выкорчевывать». Приемлемой реакцией на нацистские преступления, вторила ему газета «Гаарец», должна быть не месть, а «полное и справедливое наказание на основании приговора суда».
