. А я бесстыдно и невозмутимо, ибо, как всегда, хотела все знать, спросила:
«О чем же вы молитесь?» Его охватила известная мне робость, и этот человек, обычно всегда дающий на мои тончайшие, интимнейшие вопросы ясные, четкие ответы, смущенно сказал:
«Этого я вам не скажу. Не сейчас. Позже». Я спрашиваю себя, как может быть, что война и все, что с этим связано, так мало трогает меня. Может быть, потому, что это уже моя вторая мировая война? Первую я пережила, сильно пережила в послевоенной литературе. Общественный переворот, страстное противостояние, дебаты, социальная справедливость, классовая борьба и т. д. и т. п. Все это мы уже один раз прошли. Второй раз, заново, — не получается. Это уже клише. Снова каждая страна молится за свою собственную справедливую победу, снова бесчисленные лозунги, но, так как мы все это испытываем во второй раз, было бы смешно и пошло волноваться или страстно высказываться по этому поводу.
Вчера вечером посреди разговора я сказала двадцатиоднолетнему Хансу: «Дело в том, что политика не является важнейшим в твоей жизни». А он: «Нет надобности целый день говорить об этом, но тем не менее это очень важно». Между его 21-м и моими 27-ю годами — целое поколение. Сейчас полдесятого утра, позади меня в сумраке комнаты тихо и доверчиво храпит Хан. Серое, беззвучное воскресное утро перерастает в светлый день, а он в вечер, и я вместе с ним. У меня ощущение, будто за эти последние три дня я повзрослела на несколько лет. А теперь — послушно, дисциплинированно за перевод и русскую грамматику.
2 часа пополудни. Неожиданно при составлении каталога в библиотеке S. мне в руки попал «Часослов» Рильке. Как бы парадоксально это ни прозвучало, я все же скажу: S. лечит людей тем, что учит их принимать страдания.
Среда [17 декабря 1941], вечером. Рут[30] получает подарки от восторженных театралов маленького провинциального немецкого городка, а Герта, работая в книжном киоске лондонского парка, — от проституток. Белокурой опереточной звезде 22 года, а меланхоличной темноволосой девушке 25, и вторая — будущая «мать» первой. Настоящая же мать «обручена» с 25-летним молодым человеком, хотя ей самой уже 50. А бывший муж, отец и будущий супруг живет в двух маленьких комнатах в Амстердаме, читает Библию, должен каждый день бриться и, как плодами в роскошном фруктовом саду, к которым ему стоит лишь протянуть свои жадные лапы, окружен множеством женских бюстов. При этом
