Армии первого эшелона оказались частично разгромленными, частично окружёнными в Белостокско — Минском «котле». Они распались на группы численностью иногда до полка, иногда до батальона и меньше. Некоторые из этих групп, несмотря на полную обречённость, продолжали драться изолированно. Одним в ходе этих отчаянных боёв выпадала удача пробиться к своим, на восток. Они шли по дорогам и лесам, минуя немецкие заслоны. Такие группы, как правило, уже не представляли опасности для противника, а для своих зачастую были просто обузой. Сломленные морально, они, поставленные в оборону, не выдерживали очередного артналёта или появления вражеской авиации, бросали позиции и бежали дальше на восток. Вирус страха и паники действовал, как чума, угрожая распространиться и на войска Второго Стратегического эшелона. Катастрофа под Белостоком и Минском открыла путь противнику к Смоленску — историческим воротам на Москву.
В число семи общевойсковых армий Второго Стратегического эшелона, который теперь, в соответствии с изменившейся ситуацией на фронте, должен был остановить врага, входила и 19‑я армия генерал–лейтенанта Конева.
Именно она оказалась в самом невыгодном положении в момент немецкого наступления. Ставка не ожидала, что на западе дела пойдут настолько скверно, что минский оборонительный район падёт так быстро, и поэтому фактически оказалась не готовой встретить немцев на рубеже Гомель — Могилёв — Орша — Витебск — Невель — Великие Луки. Только часть армий была развёрнута в боевой порядок, окопалась на своих рубежах, обеспечив себя тылами и подвозом. Но противник, наткнувшись на их твёрдую оборону, не стал упорствовать на этих труднопробиваемых участках и тут же начал искать более слабые места.
4 июля были арестованы и отданы под суд командующий войсками Западного особого военного округа генерал Павлов, работники его штаба и командующий 4‑й армией генерал Коробков. За катастрофу под Минском и Белостоком должен был кто–то ответить. По представлению посланного в войска Мехлиса виновных нашли быстро.
По пути в 34‑й ск Конев встретился с генералом Ерёменко, в то время заместителем командующего войсками Западного фронта, отвечающего за витебское направление. «Он сказал, что уже побывал в 34‑м корпусе и недоволен действиями комкора Хмельницкого, — вспоминал Конев. — В резкой форме Ерёменко совершенно необоснованно обвинил меня в том, что я лично не сумел остановить противника, который прорывается к Смоленску, обходя Витебск северо–западнее и одновременно обходя Оршу. Разговор был неприятный. Я дал Ерёменко отпор, заявив, что, если он считает необходимым, чтобы я лично пошёл в атаку, в этом отношении затруднений не будет, но для меня сейчас важно взять в руки управление прибывшими частями».
