– Поверь, не стоит делать короткую стрижку. Никто сейчас так коротко не стрижется. Сейчас в моде длинные многослойные стрижки, – молила Люси.
– Люси, это мой день. И я делаю что хочу.
– Тебе не понравится.
– Я в жизни и похуже ошибки совершала.
– Отлично, только не жалуйся потом, – надулась она.
– Вы водите мотоцикл? – спросил Сычуань.
– Что? – откликнулись мы в один голос.
– Вы про шлем сказали.
Это нас рассмешило.
– Обещаю, – сказал Сычуань и взял мою сумочку, – вам обеим придется по вкусу.
Я забрала свою сумочку обратно.
– Я вам верю, – сказала я, кладя сумку на колени.
– Элли, я подержу твою сумочку, – вмешалась Люси и забрала ее.
Люси поняла, что я вела себя как типичная старушка: мы всегда держим свои вещи при себе. Барбара однажды мне на это уже указывала. Но в конце концов, я же совсем не знаю этого Сычуаня или его ассистенток. Нынешнее поколение гораздо доверчивей моих ровесников. Так что я отдала свою сумку Люси.
Многие годы я носила волосы чуть ниже плеч – во всяком случае, в мокром виде, без завивки на бигуди и лака для волос у них именно такая длина. Когда мой парикмахер делает мне укладку, начесывает и завивает их, они становятся на дюйм короче. Говарду нравилась именно такая прическа, и я из года в год соглашалась на одну и ту же стрижку, потому что она так нравилась Говарду. Я готова была что угодно отдать, лишь бы отрезать это все подчистую! Однако после смерти Говарда почему-то напрочь об этом забыла.
– Коротко и гладко, – напомнила я.
– Коротко и гладко. – Сычуань улыбнулся Люси. – Вообще приятно будет наконец сделать что-нибудь новенькое. Все эти каскадные стрижки на длинные волосы уже порядком надоели.
– А может ли кто-нибудь слегка меня накрасить? – поинтересовалась я.
– О, конечно! – Сычуань заметно воодушевился и громко позвал: – Гортензия! Сестре Люси нужен легкий макияж.
С каждым взмахом ножниц я почти физически ощущала, как груз лет сваливается с плеч. Люси с головой ушла в свою хитроумную машинку для отправки сообщений, а я наблюдала, как Сычуань атакует мои волосы. Видно было, как выражение моего лица меняется с напряженного – я даже и не знала, что у меня на лице такое напряжение написано! – на спокойное и уверенное. Я немножко вытянула вперед губы, чтобы подчеркнуть скулы. С каждым взмахом ножниц я нравилась себе все больше и больше.
– Вот черт! – громко воскликнула Люси. – Ба, со всеми этими утренними приключениями у меня из головы вылетело, что сегодня, вообще-то, один из самых важных дней в моей жизни!
