И мне кто–то из земляков–костромичей присылает местную газету с заметкой о том самом матче со сборной Ирана. Все солидно: состав команд привели, характер встречи расписали и прочее. Дальше буквально сообщалось: единственный во встрече мяч с передачи Георгия Ярцева забил… Хидия Туллин. Ржали мы от души. Я до сих пор нет–нет, да в шутку называю Вагиза — Туллиным. Отзывается.
Вообще отношения между ребятами в той сборной были очень хорошими, доброжелательными, истинно товарищескими. Прямо–таки располагали к себе Рамаз Шенгелия, Давид Кипиани, царствие ему небесное. Но ближе остальных — киевляне. Да, не удивляйтесь. Мы очень уважаем друг друга, хотя даже на уровне ветеранских команд идет форменная «рубка», когда встречаются «Динамо» и «Спартак». Кстати, ни одной ничьей в наших матчах до сих пор не зафиксировано. Никогда не устраиваем низкопробное шоу на потеху публике, потому болельщики валом валят на такие встречи. Особенно в Киеве.
Не забуду, как в карты друг с другом резались. История характеризует атмосферу в сборной. Присели мы с Олегом Блохиным поиграть. Тут Хидя с Бессоновым предлагают: давайте двое на двое сразимся. «Вот еще, с вами, молодыми, играть», — фыркнули на них мы. Однако сыграли. Они обчистили нас до копейки, хотя именно я вкупе с Блохиным почитался чуть ли не сильнейшим по части карт. Переглянулись с Олегом: ну, что поделаешь… Утром Олег говорит: часть денег молодой Вова Бессонов вернул товарищу по клубу и сборной. Аналогично поступил и Вагиз Хидиятуллин. Все–таки, уважали они старших.
Вообще с Вагизом связано немало любопытных историй. У нас, к примеру, имелась общая, неотразимая примета. Перед той или иной игрой шли с ним в район платформы Тарасовская — покупали свежие газеты, заглядывали в парикмахерскую, — наводили этакий марафет. В один прекрасный день за нами увязался Сорокин, идет себе по пятам. У него — просто шикарные белокурые волосы. Вдруг Сашка садится в парикмахерской в соседнее кресло: «Что, если и мне постричься?» Хидя еще подначил нашего партнера: обязательно, мол, обкорнайся, за компанию.
Я испытал состояние, близкое к шоку, когда машинка прошлась аккурат посередине Сашкиной головы. Стало ясно: назад–то пути нет. Мы тут же с Вагизом ретировались. Вернуться на базу втроем — значит наверняка угодить под гром и молнии Бескова. Константин Иванович решит, что Сашка сделал это на спор — со мной или Хидей. Хоть в петлю лезь. А вечером игра с «Торпедо».
