Ветров остался один в своем углу. Он покусывал губы и исподлобья посматривал на сцену. Когда все стихло и Ростовцев, уступая желанию аудитории, приготовился к следующему номеру, Ветров демонстративно поднялся, с шумом отодвинул стул и стал пробираться к выходу. Кругом зашикали, но он, не обращая на это внимания, добрался до самой двери, шумно отворил ее и вышел в коридор. Медленно шел он, сам не зная куда, машинально отворил дверь комнаты и попал в класс, где были расставлены шахматные столики. Дойдя до одного из них, он сел и взял в руки точеную фигурку.
В комнату донеслись новые аккорды рояля и голос Ростовцева. Ветров нервно вскочил, подбежал к двери и захлопнул ее с такой силой, что задребезжали стекла.
Долго сидел он один, машинально вертя в руках шахматную фигурку, поднес ее к глазам и, словно удивившись, как она к нему попала, осторожно поставил на середину столика.
«И чего, собственно, я разнервничался?» — спросил он себя.
— Ведь это только начало жизни, — сказал он вслух. — Пусть будет неудачным начало, еще впереди будут и удачи!
Понемногу он начал приходить в себя. Но злоключениям его не суждено было кончиться. Когда он хотел выйти из комнаты, то в дверях столкнулся с Ритой и Ростовцевым, которые, повидимому, тоже искали уединения.
Ветров посторонился.
— Дебютанты пришли, — сказал он, криво усмехаясь. — Ну, проходите, пожалуйста, я вам мешать не буду.
— Куда же ты? — несколько смутившись, произнесла Рита и сделала движение, чтобы удержать его.
— Да ведь всюду известно, что третий — лишний, — хмурясь, ответил он.
— Брось ломаться, Юрка, — прервал его Ростовцев и добавил, кивнув головой в сторону расставленных шахмат: — Может быть сыграем, а?
Ветров, никак не ожидавший такой развязки, сначала остановился в нерешительности, но потом, подойдя к столику, твердо произнес:
— Сыграем!
Они сели. Рита поместилась возле Ветрова и приготовилась следить за странным поединком.
Ветров, намеревавшийся хоть здесь выместить обиду, начал партию на выигрыш. Не считая Ростовцева сильным партнером, он не особенно стеснялся в выборе ходов, предпринимал рискованные маневры и в конце концов слишком увлекся атакой. Он нервничал.
Ростовцев, наоборот, был очень спокоен и с улыбкой следил за Юрием. Он подчеркивал свою уравновешенность даже манерой ставить фигуры. Опуская их на доску, он не сразу отнимал руку, отчего казалось, что фигура словно влипала в темный квадратик шахматного поля. Это было красиво, и Рита любовалась им.
