— Нервничаете? — иронически спросил он, подметив движение Ростовцева, хотя до этого, казалось, совсем не замечал его. — Погодите, не то еще будет! И от чего бы это вам нервным быть? На фронте не были, пороху не нюхали, все время, сдается мне, в тылу пробыли… Трофеи, верно, считали или бумаги сочиняли, — донесения там разные, а нервы порасшатались…
Видя, что собеседник сердится, Ростовцев решил в душе, что у него невозможный характер, и полез в чемодан. Достав банку консервов, полбуханки хлеба, он разложил все это на столе и под конец вытащил закупоренную полбутылку водки.
Ковалев, искоса наблюдавший за его действиями и не показывавший внешне, что они его сколько–нибудь интересуют, слегка оживился. В глазах, обращенных на усердно смазываемый пистолет, блеснул определенный интерес.
Когда же он услышал, как Борис, достав одну кружку, осведомился, нет ли в комнате еще и второй, последние морщины на его лице разгладились. Он с готовностью предложил кружку Ростовцеву и, отложив, наконец, пистолет в сторону, стал открыто наблюдать за дальнейшими приготовлениями.
Ростовцев вышел из комнаты и вернулся вскоре с большим чайником. Осторожно поставил его на стол и затем, откупорив бутылку, наполнил молча одну из кружек водкой. Достав из чемодана еще фляжку, он налил в другую кружку немного какого–то красного сиропа и всыпал сахар. Все это он медленно помешивал ложечкой, не обращая ни малейшего внимания на следящего за его действиями неразговорчивого соседа. Физиономия Ковалева постепенно вновь начала хмуриться и окончательно вытянулась, когда вторая кружка была наполнена не водкой, как первая, а сиропом. Вторично осердившись, Ковалев опять схватил пистолет и, посапывая носом, с остервенением принялся натирать его тряпкой.
Заметив это, Борис лукаво улыбнулся, но вскоре сделался снова серьезным. Перемешав жидкости, он освободил кружки, ополоснул водой из чайника и снова поставил на стол. Ковалев уже не следил за всем, что происходит, и, когда на его плечо легла рука Бориса, невольно поднял нахмуренное лицо, намереваясь, повидимому, надерзить.
— Может быть, со знакомством… — услышал он осторожное предложение.
— Я — что ж… Я — пожалуй.
После второй порции Ковалев нашел, что смесь, приготовленная Ростовцевым, очень вкусна, и выразил сожаление, что бутылка уже опустела.
— Ты, Борис, хороший парень. Я тебя встретил неважно, ну, да ты не сердись. Кто старое помянет… знаешь? А у меня — тоска. Через эту тоску я и младший лейтенант до сих пор. Кто со мной кончал, пишут: кто старшим лейтенантом, кто капитаном, а один майором ходит. А я все младший.
