Ростовцев, опершись спиною на небольшое дерево, взял в свои руки холодные пальцы Риты.
— Ну вот и все. Уезжаю… — грустно произнес он.
— Да… — прошептала Рита, глотая слезы.
— Может быть, долго не придется увидеться. Но ты будешь обо мне помнить?
— Да, — еще тише ответила она.
— Ты должна вспоминать меня чаще. Как бы трудно мне ни пришлось, но, если я буду знать, что ты обо мне думаешь, мне будет легче…
Рита прижалась к нему и обвила руками его шею.
— Я не могу так, — вырвалось у ней. — Я не пущу тебя!
Борис перебирал ее мягкие волосы, спускающиеся из–под шляпки, гладил ее плечи и чувствовал, как они вздрагивали у него под рукой.
— Успокойся, — говорил он. — Не надо об этом думать… Все будет хорошо, я вернусь, и мы будем вместе… Тебе не надо бояться за меня. — Он крепко обнял ее. — Видишь, как сильно я люблю тебя? — спросил он, отыскивая в темноте ее губы.
Рита прижималась к нему все ближе и ближе, словно боясь, что его может кто–то отнять. Она подняла голову и через плечо Бориса увидела молочный диск часов над вокзальным входом. Стрелка их перепрыгнула на следующее деление.
— Борис, — сказала она, — я никак не могу представить, что останусь одна. Смотрю на эти стрелки, и ужас охватывает меня, когда вспоминаю, что с каждой минутой все ближе и ближе подкрадывается начало моего одиночества. Я боюсь, — она перешла на шопот, — я боюсь, что теряю тебя навсегда. Ну, скажи же, что это не так. Скажи, что ты вернешься.
— Ну, конечно, дорогая, — нежно ответил Ростовцев. — Конечно, я вернусь, и мы будем опять вместе…
Она притянула его голову и благодарно поцеловала. Ее губы были мягкими, теплыми, и он почувствовал, как они трепетали. Через минуту она снова заговорила:
— Я не знаю почему, но мне так хорошо сейчас с тобой. Ты кажешься мне таким родным, близким… Как обидно, что ты уезжаешь!..
— Зато, — сказал Ростовцев, — подумай, какая будет у нас встреча. Ты только представь ее себе. Будет столько радости, столько счастья! Но, чтобы встретиться, нужно расстаться…
Издали донесся гудок паровоза. Ростовцев посмотрел на часы: до прихода поезда оставалось десять минут. Он сказал об этом Рите.
— Неужели? — тревожно воскликнула она. — Как быстро летит время. Вот, хотелось сказать тебе так много, а на самом деле ничего и не сказала…
— Все понятно, дорогая, — ответил тепло Ростовцев. — Ты все сказала, а я хорошо тебя понял… А теперь нужно идти.
— Да, — вздохнула Рита, — пойдем.
Марию Ивановну они застали сидящей на чемодане. Она радостно улыбнулась, но, заметив, что они невеселы, опустила глаза.
