Воздух становился жарче, и теперь был совсем как в сауне. Сердце не справлялось с таким объемом тепла, билось все отчаяннее, и обожженное горло разрывал кашель. Глаза сами слезились… а может, она плакала, но наверняка сказать не бралась. Они летели вверх, а у Риты было ощущение, будто падают.
И когда девушке казалось, что это никогда не закончится, вой стал намного тише, а тряска улеглась. Лишь теперь Рита поняла, что глаза у нее закрыты, а когда она зажмурилась — девушка и сама не заметила.
Они все были живы. Устали, вымотались, но перенесли этот полет через пекло. Даже Самир, которому повезло проспать это… хотя какое тут везение! Руку пришлось удалить почти по самое плечо, и представлять себя на его месте Рите не хотелось.
— Все в порядке? — спросил Вит.
Канас кивнул, Сергей сначала осмотрел себя, потом подтвердил:
— Кажется, живой…
— Я в порядке, — тихо произнесла Рита.
— Скоро мы узнаем, надолго ли, — прокомментировала Алексис. — Мощность двигателей полностью израсходована, мы на орбите. Но сами мы отсюда никуда не денемся.
— Корабль рядом, — напомнил Вит.
— Да. Но и спутник тоже рядом, он может помешать засечь нас. У нас не так много времени, чтобы гадать. Через час все разрешится в любом случае.
Этот час можно было ничего не делать, просто ждать и надеяться на лучшее. А потом… Рите предстояло разобраться, правильно ли она поступила, когда пришла в конвойную группу.
* * *
— Они видели, что мы свернули сюда, и всем спрятаться не получится!
Горячий шепот матери, пронизанный слезами и отчаянный, звучал нал самым ухом. Вит старался смотреть ей только в лицо, в глаза. Потом что иначе взгляд опускался к разорванной коже, лоскутами волочившейся за ее окровавленной ногой.
Одно из этих существ сумело поймать ее. Обвило ногу, потащило к себе — стараясь отдалить от них, от него и сестры. И мать поняла это, знала, что они будут беззащитны, если она исчезнет. Она рванулась отчаянно, дико, и ценой собственной кожи и мышц освободилась.
Но теперь за ними оставался кровавый след. Даже если бы никто не видел, куда они свернули, их бы легко отследили. Здесь осталось так мало людей и так много убийц…
— Я не уйду от тебя! — упрямо заявил он.
Он знал, что должен остаться. Мама сильная только рядом с ними, одна она не продержится. У нее ранена нога, сломаны ребра, обожжено лицо, а левая рука насквозь прошита тонким металлическим прутом. То, что она двигается сама, — чудо. Но если ей одной остаться, то только умирать.
