— О да, — снова солгала я и прикрыла глаза. — Я приношу неприятности с большой буквы "Н".
— Мне нравятся девушки, приносящие неприятности, — пробормотал он, губами касаясь мой кожи. — Мне нравится из плохих девушек делать хороших. — Прикусив мой сосок, он стал его посасывать с такой силой, что меня будто током сразило от желания, которое прокатилось от макушки до пальцев моих ног.
— В таком случае, тебе уже пора начинать, — усмехнулась я, а он подхватил меня на руки и понес в постель.
— Я уже готов начинать. — Он бросил меня на кровать, а затем пригнулся ко мне и стянул с меня платье. Он застонал, когда увидел мое обнаженное тело, в его взгляде читалась страсть. — Не надела трусики, ах ты ж маленькая шлюшка, — оскалился он мне.
— Это ты забрал мои трусики, — возразила я, а он засмеялся. — И я не шлюшка.
— Я не сводник из публичного дома, так что мне все равно. — Он стянул с себя галстук и стал расстегивать рубашку.
— Шесть, — пробормотала я и улыбнулась краешком рта.
— Что? — Он посмотрел на меня, одновременно расстегивая ремень брюк.
— У тебя шесть кубиков, не восемь, — указала я ему на живот, извиваясь в постели.
— Это имеет значение? — Он лег рядом со мной, взял меня за руку и провел ею по своей груди и прессу.
— Ммм, дай-ка подумать, — ответила я, водя пальцами по его груди и чувствуя, как от его кожи исходит и просачивается в меня тепло. Черт возьми, он был само совершенство под два метра ростом.
— Но только думай недолго, — прорычал он, снимая с себя брюки и бросая их на пол. Теперь он лежал рядом со мной в одних трусах белого цвета, и я засомневалась, смогу ли устоять перед этим. — И какая твоя любимая поза? — мягко спросил он, перевернулся на бок и посмотрел мне в глаза, водя пальцами по моему телу.
— Что? — трудно сглотнула я, не отводя от него глаз, от его прикосновения всё моё тело затрепетало.
— Твоя любимая поза, — лукаво улыбнулся он мне. — У тебя красивые карие глаза. Ты знала это?
— Спасибо. — Я дотронулась до его щеки. — А у тебя восхитительные зеленые, а иногда они становятся голубыми, а порой кажутся черными.
— Как тронутая гладь воды в темноте ночи? — Он какое-то время изучал мое лицо, а затем улыбнулся.
— Нет, скорее, они напоминают мне пурпурно-голубые фиалки в осенний день, — поглаживая его щеку, сказала я. — Или лес в полночь.
— Нет, это все не про меня. Я похож на штормовые волны при сильном ветре. — Он опустился и поцеловал меня. — Штормовые-штормовые волны, — прошептал он, касаясь губами моих губ, а его ладонь заскользила вдоль моих ног.
